"Роберт Говард. Великодушие настоящего мужчины ("Моряк Костиган")" - читать интересную книгу автора

бы, ведь я сражался ради Старика и "Морячки"!
Я погнал Билла Брэнда, как волна гонит щепку. При каждом моем ударе по
корпусу рука тонула по запястье, а каждый удар по голове пускал ему кровь.
Теперь его физиономия была под стать моей, он тоже задыхался и шатался. Билл
уже не надеялся исправить ситуацию с помощью кулаков. Он просто махал руками
изо всех сил, чтобы не подпустить меня ближе.
Но я был неодолим. По сути, я дрался в обмороке, ринг плыл в красной
пелене. Передо мной маячило лицо Билла Брэнда, бледное, с гримасой отчаяния
и потеками крови. А мною всецело овладело желание сократить дистанцию и
бить, бить, бить!
Я даже не слышал исступленных воплей толпы, но чувствовал, как слабели
удары Билла. Он уже кренился, барахтался, шел ко дну. И тогда я вложил мои
убывающие силы в одну серию яростных ударов и почувствовал, как он обмяк; я
ощутил отдачу моего "убойного" в челюсть и увидел, как он повалился, точно
куль с опилками. После этого я откинулся на канаты и старался не упасть,
пока Джим Барлоу вел отсчет.
Говорят, я выбрался с ринга сам. Не знаю, как мне это удалось. Помню
только, как ревела обезумевшая толпа, как меня хлопали по плечам, как жали
мне руку, - короче говоря, публика осталась удовлетворена. Потом я сидел за
столом в раздевалке, и мне вправляли руку, заштопывали ухо и рассаженный
висок, смазывали коллодием многочисленные ссадины.
- Ай да бой! Ай да бой! - кудахтал Барлоу. - Надо же, ты победил со
сломанной лапой...
- Где монеты? - кое-как пошевелил я разбитыми губами. - Где моя тысяча?
А ну, гони живо.
Билл вложил пачку денег в мою руку, и я попытался пересчитать.
- Бога ради, Стив! - изумился Билл. - Я никогда не видел, чтобы тебя
так волновали деньги... хоть ты и дрался за них насмерть.
- Это не мои деньги,- пробормотал я, все еще приходя в себя. - Моего
приятеля. Мне пора идти, а то вдруг его хозяева решат забрать корабль
сегодня ночью.
Все посмотрели на меня так, будто я наклюкался вдрызг или даже
свихнулся, но помогли мне одеться, и я вышел на улицу вместе с Майком.
Прохладный ночной воздух прочистил мне мозги, но все же я представлял собой
жалкое зрелище: рука на перевязи, один глаз закрыт полностью, другой -
наполовину, и вся физиономия облеплена пластырями.
Надеясь встретить Старика в забегаловке Теренса Мэрфи за игрой в
пинокль, я направился прямо туда - и верно! Старик резался в карты с
Теренсом. В заведении, кроме них, не было ни души по причине позднего часа.
Мне сразу бросилось в глаза, каким тяжким грузом легли на Старика его годы.
- Да, - говорил он Теренсу, - завтра у меня отнимут милую лоханку.
Тереке, я старик, хотя до сих пор этого не замечал. Я совсем на мели. Эта
шхуна была для меня и женой, и дочерью...
Он огляделся, увидел меня и приуныл еще больше.
- Ага, Стив Костиган. Никак опять ввязался в позорную уличную драку?
Разве я не просил оставить меня в покое? Сделай одолжение, убирайся
отсюда...
Я без единого слова протянул ему пачку денег. Я не мастак говорить
высокопарные речи.
- Что это? - опешил он.