"Колин Харрисон. Форсаж " - читать интересную книгу автора

деньги не всегда могут перевоплотиться (на такого рода вещи он порядком
потратился, возможно, около сотни тысяч). Стало быть, деньги в состоянии
вознести до небес холеного китайского бизнесмена, восседавшего напротив, но
еще вопрос воплотятся ли они в существо, которого я назову внуком? Он боялся
этого вопроса больше всего, пожиравшего его и Элли вот уже многие годы.
Скоро придет окончательный ответ, через несколько часов Джулия скажет им,
сможет ли она иметь ребенка.
Она прошла путь, который ничего, кроме разочарований, ей не принес -
сотни инъекций, десятки препаратов для стимулирования зачатия, процедуры
искусственного стимулирования яйцеклетки, исследования жизнеспособности
яйцеклетки, искусственное оплодотворение яйцеклетки (заснятое на
видеопленку), имплантация яйцеклетки (также зафиксированная на пленку с
ультразвукового сканнера), ожидание яйцеклетки. Мои овумы, мои зиготы -
печальная мантра Джулии. Она пробовала зачать в течение семи лет. Может
быть, все дело было в сужении фаллопиевых труб, а может, в использовании ею
противозачаточной спирали в прошлом. Аборты, как понимал Чарли, тоже могли
породить проблемы, но об этом он никогда не спрашивал, а дочь не
рассказывала. Сегодня их Джулия, всего-то тридцатипятилетняя, со слегка
тронутыми сединой волосами, ожидала окончательного ответа. В 11:00 по
манхэттенскому времени ей позвонят в офис юридической фирмы и сообщат о
результатах последней попытки оплодотворения invitro. Девятой по счету. На
три больше, чем положено, на семь - чем покрывала страховая компания. Будто
она старалась ради всей семьи, - после того, что случилось с Беном.
Хорошей новостью было бы то, что одна из имплантированных яйцеклеток
решила наконец зацепиться за матку Джулии. И скверной: зачатие
неосуществимо; использование донорской яйцеклетки или принятие чужого
ребенка на воспитание - вот оставшиеся варианты. И если такая новость
придет, для него настанет конец света. Дело не только в трагедии бесплодия
единственной дочери, но и в том, что он, Чарльз Равич, будет генетически
кончен, а его родовая линия исчезнет.
К столу подали рыбу, двадцатифунтовую и с головой (вместо глаз -
редиски, обсыпанные пряностями, рот раскрыт в жуткой усмешке). Метрдотель
водрузил рыбину на стол - для общего обозрения - и немедленно умчался с ней
к буфету, где официант уже размахивал сверкающими орудиями расчленения.
Чарли невольно бросил взгляд на свою тарелку. Он всегда терял в весе после
китайских командировок, тощал на сое и растительном масле, хрустящей и
тонкой птичьей коже, черепашьем мясе, попахивающем печенью. Все эти утиные
языки, и свиные уши, и рыбьи челюсти. Чертовски дорого, что ни закажи. И все
с запашком обреченности.
Разговор повернул, как это уже часто случалось в Шанхае и Пекине, к
вопросу о несправедливом отношении Америки к Китаю.
- Чего я действительно не понимаю, так это американских сенаторов, -
говорил сэр Генри Лэй свои мягким, изысканного тембра голосом. - Они
приезжают сюда, встречаются с нами и утверждают, что понимают нас: все, чего
мы хотим: это чтобы Китай оставался Китаем.
Каждый проговариваемый им слог был на безупречном английском, но,
конечно, Лэй свободно владел мандаринским, кантонским и диалектом, на
котором разговаривали его родители, бежавшие в Шанхай в 1947 году от
коммунистов. Ходили слухи, что сэр Генри Лэй вел серьезные переговоры с
"Игровыми технологиями", громадным американским игорно-гостиничным