"Джим Харрисон. Легенды осени " - читать интересную книгу автора

Удар еще участвовал в движении Пляски Духа[33], позже сокрушенном,
Тот-Кто-Видит-Подобно-Птице сказал ему, что сумел сотворить нового бизона,
бросив бизоний череп в сернистую фумаролу[34] в Йелоустоне. Это случилось,
когда они сопровождали Ладлоу в его поездке где он замерял высоту водопадов
по заданию правительства. Для Одного Удара то путешествие было изрядно
смешным: он смотрел на огромные низвергающиеся массы воды и что-то
ритмически вопил, до тех пор пока встревоженный Ладлоу не попросил его
заткнуться. Тристан пообещал однажды Одному Удару, что возьмет его в те
места, где звери нападают на поезд.
Вошла Пет, отряхивая снег с ботинок. Она вручила Ладлоу письмо от
Тристана и отвернулась. То же сделал и Деккер. Только Один Удар бесстрастно
смотрел, как Ладлоу открывает письмо. Индеец не боялся даже самого худшего,
а, может, дело было в том, что шайены были фаталистами: что случилось, то
уже случилось. Пытаться изменить это невозможно, все равно, что швыряться
камнями в луну.
Хоть Ладлоу и был в хорошей форме, несмотря на возраст, но за одну ночь
он резко постарел. Горе его ошеломило, временами он начал впадать в гнев. К
тому же он пристрастился к выпивке, отчего угрызения совести становились
только сильнее. Как-то дойдя до определенной степени опьянения, Ладлоу
почувствовал, как гнев перешел в ярость, и это надломило его жизненные силы,
как будто все сухожилия разом лопнули. Он опустился и не обращал более
внимания на свой внешний вид. Он читал роковое письмо Тристана столько раз,
что бумага замаслилась и стала хрупкой. Когда прибыло официальное
соболезнование, он его даже не открыл, как, впрочем, и ежедневные
истерические письма от жены. Он был вне себя, все глубже погружаясь в
собственное бессилие. Да как они посмели запереть Тристана, если он не
закончил скальпировать всех чертовых гуннов на этом континенте? И что это
такое за горчичный газ, убивающий в больших количествах, от которого у людей
люди сгорают легкие и слепнут глаза, а беспомощные лошади жалобно кричат под
седоками? Мир в такую войну не вписывался, и Ладлоу неофициальным образом от
этого мира отошел. Пет оплакивала Самуэля, а Изабель старалась держаться
подальше, читая Одному Удару детские книжки. Один Удар как-то вечером
присоединился к своему другу и наставнику, в его выпивке, на этот раз не
сплевывая алкоголь на землю. Но через час Деккер был вынужден его
остановить. Позже он дал индейцу еще выпивки, чтобы тот мог заснуть и Деккер
мог бы отнести Одного Удара в его хижину. Один Удар запел шайенскую песню о
жизни Самуэля, о его лесных прогулках и микроскопах, открывавших неведомые
миры. Затем он перешел к шайенской песне смерти, отчего Ладлоу сломался
окончательно, потому что последний раз слышал ее сорок лет назад, когда в
Mauvaises Terres[35] погиб индеец-скаут.

В Париже, проведя бессонную ночь в психиатрическом отделении под
непрекращающийся концерт душевнобольных, Тристан приступил к планированию
своего побега. Ладлоу винил себя в гибели Самуэля, но он и был по натуре
своей достаточно сентиментален, поскольку богатство до поры до времени
защищало его от жестокостей цивилизации. Тристан же испытывал совершенно
конкретное чувство вины, и заключалось оно в мертвом теле брата, чье сердце
покоилось сейчас в коробке, залитой парафином. Только Альфред, дитя
согласованной реальности, подобного чувства избежал. Так что Тристан на
третий день объявил доктору, что в сумасшедшем доме оставаться более не