"Джим Харрисон. Легенды осени " - читать интересную книгу автора

другой желали того, что за деньги не купишь: что касается мексиканца, то
можно предположить, что он вспоминал свою далекую любимую страну, куда он не
мог вернуться без риска быть убитым. И одному Богу ведомо, чего желал
Тристан, помимо возвращения своих мертвых в мир живых: его мозги
превратились в спаленный город и сожженный лес, остатки дикой бойни,
затянутые остывшей зарубцевавшейся тканью.
Шхуна направилась на север, в Южно-Китайское море, зайдя в Манилу для
того, чтобы взять на борт припасы и воду. В этом порту, известном своей
мрачной славой, курьер с опиумом впал в панику, и Тристан отрядил Асгаарда и
кубинцев сторожить палубу с ружьями в руках. Затем он спустился в каюту и
написал Сюзанне короткое письмо: "Твой муж мертв навсегда, выходи замуж за
другого". Записку он отдал капитану парохода, которого повстречал, сойдя на
берег вместе с мексиканцем, чтобы как следует погулять в Маниле. Перед самым
рассветом, возвращаясь на корабль, они нарвались в доке на засаду из четырех
бандитов и вполне могли погибнуть, если бы мексиканец не обезоружил одного,
а Тристан обрушился на самого здорового. Одному мексиканец снял мачете
голову, в то время как Тристан душил своего противника, двое бежали, но
перед этим успели вспороть Тристану колено, задев жилу. Мексиканец наложил
жгут и парочка, горланя песни, дохромала до ялика, на котором они кое-как
добрались до ошвартованной шхуны. Асгаард почистил и зашил рану кетгутом,
наложив узлы вокруг жилы. К тому времени, когда они пришли на Гавайи, рана
зажила, хотя до конца своих дней Тристан едва заметно прихрамывал.
Никто, кроме команды, не знает, где носило Тристана остальные шесть
лет, разве что какие-то детали нам доступны, но именно в силу своей
неполноты, они столь привлекательны: мы знаем, что Тристан прибыл в
Сан-Франциско, оттуда направился на юг, в Панаму, надеясь проплыть новым
каналом, но этому помешал неожиданный оползень, и Тристан пошел вкруг мыса
Горн, а в Рио даже прикупил небольшой пароходик. Далее последовали три
относительно спокойных года, когда шхуна ходила по Карибскому бассейну, в
качестве торгового суденышка, от Бермуд и Мартиники до Картахены. Тристан
приобрел небольшое ранчо (кубинцы называют его finca) на острове Пинос[51],
после чего направился в Дакар, выполняя очередное задание британского
правительства в последний год войны. Обогнув мыс Доброй Надежды, он опять
пришел в Момбасу, где взял на борт женщину из племени галла[52], но она не
выносила качки, и через неделю он ее высадил в Занзибаре, дав с собой
мешочек с золотом. Он опять взял фрахт слоновой кости и опиума, пройдя тем
же путем: Сингапур, Манила, Гавайи и Сан-Франциско, через открытый в 1921
году канал[53], а оттуда обратно в Гавану, где попрощался с Асгаардом и
кубинцами, оставив при себе мексиканца. Несколько месяцев он провел на своей
finca на Пиносе, а, вернувшись в Гавану, узнал о том, что его дед умер пять
лет назад, а отец перенес удар и желает повидать сына до того, как сойдет в
могилу. Тристан с мексиканцем наняли новую команду и пришли в Вера-Круз, где
мексиканец уже мог не опасаться за свою жизнь, поскольку имел достаточно
денег, чтобы откупиться. Шхуну Тристан оставил на попечение мексиканца и
отправился на север, чередуя лошадей и поезда, прибыв в Монтану в апреле
днем 1922 года, все такой же высушенный солнцем, охромевший, безутешный и
глядящий на мир с ледяным прищуром.
Кто бы мог передать немую радость Ладлоу, когда он, сидя теплым
апрельским днем, на веранде с Одним Ударом, слушал по радио симфонию и
увидел, как лошадь с Тристаном медленно бредет к воротам, огибая сугробы на