"Ричард Хьюз. Деревянная пастушка" - читать интересную книгу автора

настолько мрачным, что он распушил их, точно султаны на голове лошадей,
впряженных в катафалк времен королевы Виктории), что-то в глубине его
существа бурлило и рвалось наружу, хотя пока и не могло прорваться, словно
воздух из-под слоя глубокой грязи, образующий на ее поверхности лишь
пузырьки. А дело в том, что, хотя Огастину не очень-то понравилось
находиться под обстрелом, теперь, когда все было позади, он не только не
жалел об этом, а наоборот, не вычеркнул бы этого эпизода из своей жизни за
все золото мира. В Оксфорде существовала непреодолимая пропасть между
теми, кто воевал, и теми, кто был еще слишком молод, чтобы участвовать в
войне... Теперь же в него стреляли и даже могли убить - какой огромный
груз вины сняло это с него, хотя "его война" и длилась всего шесть секунд
(ну, семь самое большее)!


Оторвав наконец взгляд от своего рисунка, Огастин увидел в окне
взволнованное личико... Он отшвырнул перо и вскочил на ноги с чувством
такого облегчения, что даже сам удивился, как это взрослый человек
(человек, участвовавший в бою, человек, в которого стреляли и которого
даже могли убить!) допускает, что его настроение может в такой мере
зависеть от какой-то девчонки - от этой Ри. А он вынужден был признаться
себе: время, проведенное с нею, имело другую тональность - октавой выше.
Кто же она все-таки, эта Ри? Огастина немало озадачивало то, что она ни
разу не упомянула о своих родителях и не сказала, где живет, не говоря уже
о том, что ни разу не пыталась затащить его к себе домой, чтобы
похвастаться своей добычей, как это свойственно детям. Живет она здесь
постоянно? Или, может быть, приехала только на лето, на каникулы, из
других краев - с оравой молодежи, которая, словно скворцы, вдруг стайкой
налетает на местную лавку и так же стайкой исчезает?!
Помимо лесов, вокруг поселка мили на четыре или на пять тянулись
невысокие каменистые холмы, поросшие на вершине кустарником, а ближе к
основанию разделенные каменными оградами на квадраты полей, где трава
тщетно боролась со скалистой породой и сумахом. Здесь были разбросаны
маленькие фермы, бревенчатые или дощатые, давно не крашенные и вопиюще
бедные - один только жилой дом без всяких пристроек, даже без погреба, во
дворе - уборная, проржавевший старый насос да остатки прошлогоднего запаса
дров. Янки, некогда построившие эти фермы и трудившиеся здесь, давно
перевелись: не одно поколение тому назад все сколько-нибудь энергичные
янки перебрались на Запад, а тут остались менее радивые, зато более
симпатичные люди - мужчины, которые не слишком склонны были гнуть спину, -
и потому жалкие фермы, едва влачившие существование, одна за другой
переставали существовать. Опустевшие, полуразвалившиеся домишки либо
окончательно разваливались, либо сгорали дотла, но некоторые уцелели, и
последнее время их по дешевке, в рассрочку начали приобретать для летнего
отдыха художники и писатели, которым был еще не по карману Провинстаун, а
за ними и просто предприимчивые горожане скромного достатка... Вот к
ним-то, скорее всего, и принадлежала Ри. Внизу, в долине, у более
благополучных фермеров были большие табачные плантации и крытые черепицей
сараи для просушки табака, высокие круглые силосные башни, позвякивающие
ветряные насосы, поднятые над землей выше силосных башен, и стада черных с
белым "гольштинок", которых на ночь загоняли в огромные металлические