"Анатолий Хулин. Дедлайн (фрагмент романа)" - читать интересную книгу автора

успел сделать легкий дружелюбный жест рукой - и схватил Верку в свои
объятия. Танцевать она умела - правда, предпочитала рок-н-ролл, как и я, а
не эту попсятину.
- Аккуратней, у нее остеохондроз, - сказал я мистеру Экстазу и
засмеялся в ответ грустной секондхендовской львиной ухмылке. Эта смешная
голова вела свою собственную, независимую ноту в грусти разухабистой
атмосферы. Верка - тоже лев. Да еще и коза - по году.
Намявши спину сияющей Верке, Мистер Экстаз убежал, откуда прибежал.
Потом мы еще несколько раз заходили в то место - только пили уже портвейн,
потому что деньги быстро кончались. Да - летние воспоминания самые лучшие,
это точно. Как я упал со скалы в полнолуние - и даже не ободрался о камни,
только выкупался в одежде. Как плюнули с фуникулера менту на фуражку - и
спрятались, а потом стали целоваться, как Микки и Мэлори. Как занялись
сексом среди рододендронов в Ботаническом саду. Как тогда еще слегка
ругались - и сильно мирились. Счастье, короче. У нее третий курс
психиатрического отделения главной медицинской академии страны.
Суперженщина, уникальнейших ума и красоты. Настоящая любовь. На двести
процентов женщина и на сто мужчина - характер, воля, полная независимость,
чистейшая насыщенность солнцем на всю жизнь. Другой Верки быть не может.
Что с того, что я отлично помню свою первую физически возлюбленную -
пятнадцатилетнюю подругу-пэтэушницу. Подсудное дело. Помню и свою первую
официальную жену-еврейку, уехавшую в объединенную Германию через два месяца
после развода со мной, расписавшись с незнакомым мне начинающим пианистом,
сидевшим с родителями на чемоданах по немецкой квоте за Холокост. Год назад,
кстати, я из литературных соображений попытался найти ее через Интернет,
давал объявления от имени бывшего одноклассника - но поклевок не было.
Помнил я еще девчонок, за которыми таскался в школе, помню вторую жену - а
чего ее не помнить, если мы из-за ребенка видимся больше раза в месяц? Но
все это мало интересно по сравнению с тем, что со мной случилось, когда я
впервые встретил свою супердлинноногую Верку с огромным сердцем и великой
кармически обусловленной душой. Да, я помню, как мы с бывшей женой
устраивали дочь в бассейн, как я с ней гулял - но гораздо больше я уже с ней
общался, живя отдельно. Она, небось, и не помнит, как мы жили вместе. У нее
потом новый папа был, потом опять - только я, старый, на стороне. В общем -
все, как у современных людей. Жизнь продолжается. Вот я с утра переживал,
что за три года прогресса никакого - а почему не вспомнил те семь лет до
этого? Когда очень много пил, разводился и женился - так, что вскоре это
стало главной темой моей коммуникации с окружающей средой. Слава богу -
сначала подоспела Верка, потом Ксюха маленькая, и теперь - сильный буддизм.
А теперь еще и Чечня - но это хорошо, следствие буддизма, не иначе. В смысле
- личное очищение подходит к концу. Или - или. Не слишком записывается, но
верно.
- Чухонский экспресс, - говорю я вслух, вспомнив про гонконгскую любовь
режиссера Карвая, - Калифорния дримс...
И песенка в голове немного, но очень четко играет.
Интересно, как там дочка в Ялте засыпает без своего любимого
музыкального сопровождения - йогин на кассете бесконечно поет мантру,
отгоняющую смерть? Мамаша в попыхах в Москве забыла - ну, ничего. Там,
кстати, и магнитофон у них сломался - Верка сообщала в позапрошлый
телефонный разговор. Сколько бы я сам не медитировал под эту мантру - все