"Павел Хюлле. Вайзер Давидек " - читать интересную книгу автора

деревням как бродячий стекольщик, а когда зарабатывал достаточно денег,
уходил в горы и разговаривал там со всем, что сотворил Бог, - с птицей, с
камнем, с водой, с рыбой, облаком, деревом и цветком. Так оно было по словам
Вайзера, а я стоял, опершись о сучковатые перила моста, раззявив, как
говорится, рот, стоял и смотрел то на него, то снова на виднеющиеся за
башнями собора склоны Пахолека; никогда раньше я не был в настоящих горах, и
когда Вайзер говорил, что его дед не раз проводил в горах по полгода, то мне
казалось, что я вижу пана Вайзера среди буковых деревьев именно на склоне
Пахолека, с ухом, приложенным к земле или к ручью, без проволочных очков и
сантиметра, висящего на шее. Да. Сегодня я ни в чем не уверен, может быть,
Вайзер придумал эту историю с дедом от начала до конца, но даже если он врал
с известной только ему целью, то образ этот, образ пана Вайзера с ухом,
прижатым к земле на горе Пахолек за собором, - один из прекраснейших,
дарованных мне жизнью.
А позже на "двойке" Вайзер повез нас во Вжещ, специально чтобы показать
Эльке еще один дом, на этот раз не философа, а Шихау, который до войны,
когда этот район города назывался Лангфур, был владельцем верфи и, наверно,
был очень богат, потому что дом действительно огромный, с несколькими
входами и круглыми башенками, которые Эльке понравились больше всего.
"Совсем как в сказке, - со смехом сказала она Вайзеру, показывая пальцем на
башенку с окном. - Я бы хотела там жить и чтоб меня охранял дракон, а ты бы
пришел и освободил меня из рук злого чернокнижника, или нет, лучше бы ты был
Мерлином и мучил меня ужасно, превращал в лягушку, или жабу, или паука, а я
бы страшно плакала и никто бы меня не освободил", - и Элька продолжала свои
тары-бары, Вайзер ничего не говорил, а я размышлял: зачем этот Шихау и ему
подобные богачи строили такие странные дома? Зачем им эти непрактичные
башенки, эти выкрутасы, завитушки, эти остроконечные крыши, балкончики и
балюстрады? И я подумал тогда, что это, верно, от скуки, потому что, когда
М-ский на уроках естествознания рассказывал нам об эксплуатации и классовой
борьбе, то именно так он выражался о богачах: мол, от скуки они делали самые
ужасные вещи, стреляли в рабочих, отбирали у них жен и дочерей и вообще были
дегенеративными и аморальными, потому что им нечего было делать. К счастью,
мне не нужно сегодня вспоминать, что М-ский считал хорошим и моральным, но
тогда я представлял себе Шихау, как он сидит в своем кабинете, толстый,
жирный, обливаясь потом, курит сигару, а за окном по Ясековой долине -
именно так невинно эта улица домов с башенками называется, - так вот, за
окном маршируют наши отцы и поют "Когда народ поднялся в бой", и господин
Шихау снимает пальцами, толстыми, как сардельки, трубку золотого телефона и
вызывает полицию: он, господин Шихау, уже сыт по горло криками за окном его
виллы, и пора уже навести тут порядок. Наши отцы, правда, никогда не
маршировали перед домом господина Шихау по Ясековой долине и не пели "Когда
народ поднялся в бой", но в семидесятом люди шли мимо комитета партии и пели
"Вставай, проклятьем заклейменвый, весь мир голодных и рабов". И Петр вышел
на улицу посмотреть, что происходит, и получил пулю в голову. Но то другая
история, никак уже с Вайзером не связанная.
От дома Шихау мы вернулись на трамвайную остановку, и Вайзер повез нас
в Гданьск. Поныне не знаю, был ли у них запланирован этот маршрут, или они
что-то изменили в связи с моим присутствием? А может, вообще не было
никакого маршрута, никакого плана и Вайзер в тот день таскал за собой Эльку
просто так, чтобы что-то показать ей, чтоб провести время? Не очень я в это