"Павел Хюлле. Вайзер Давидек " - читать интересную книгу автора

пять минут, но Вайзер успокоил нас движением руки. Он явно ждал момента,
чтобы продемонстрировать свой коронный номер, и, хотя играл с нами
один-единственный раз, мы долго еще потом говорили об этом номере. В чем его
суть? Петр, который неожиданно очутился на левом фланге рядом с Шимеком,
выбил мяч из-под ног армейского и дал свечу, только чуть-чуть переборщил, и
Вайзер никаким спринтом не поспел бы к мячу - ему не хватало целых полметра.
Но он согнулся в пружину и на бегу сделал сальто, и, когда оказался в
вертикальном положении - руки его почти касались травы, а ноги торчали
вверх, как жерди для фасоли, - он ударил изо всей силы одной жердью по мячу
и мягко спланировал на траву, и то был наш шестой, победный, гол. Элька выла
со своего места, а армейские до конца матча боялись нашего мяча.
А когда вышло время и ничто уже не могло их спасти, к нам подошел их
верзила-главарь и сказал: "Все равно вы говнюки, слышите, все равно вы банда
вонючих засранцев". А мы искали Вайзера, чтобы пронести его вокруг поля. Но
он, не обращая на нас внимания, будто и в самом деле никогда не
интересовался футболом, надел штаны и пошел с Элькой в сторону дома. Вожак
армейских тем временем схватил сокровище Петра и отскочил с ним к кусту, где
у них была сложена одежда. Мгновенно достал из рюкзака нож, продырявил наш
мяч и бросил нам, крикнув: "Вот ваше говно!" И его дружки ржали, просто
рычали от смеха и повторяли "говно" и "говнюки", словно уже ничего другого
не могли придумать. Мы стояли растерянные, ведь их с болельщиками было вдвое
больше, да и невооруженным глазом было видно, что ели они посытнее нашего. Я
смотрел туда, где должен был быть Вайзер, и все тоже повернули головы в ту
сторону, так как мы вдруг поняли, что единственный, кто мог бы чем-нибудь
нам помочь, был только он, тощий, сутулый Вайзер, который никогда не играл с
нами в футбол и не плавал в Елиткове. Но он исчез за казармами - что ему
наши счеты? Он завершил выступление и, как настоящий артист, пренебрег
аплодисментами толпы. Ушел со сцены, оставив нам горькие крохи своей славы.
Таким я его вижу сегодня: играл он вовсе не из-за мяча Петра и тем более
вовсе не для того, чтобы спасти нашу честь, он играл, чтобы показать нам,
что может делать это лучше и что во всем он лучше нас. И было это не простое
бахвальство, а нечто вроде вызова: ну что, вы говорили, я не умею играть в
футбол, потому что никогда не гонял с вами по стадиону, - вот вы и
посмотрели. А если бы кто-нибудь из нас спросил, будет ли он играть с нами
еще, наверняка он ответил бы: это меня совершенно не интересует. Я
подозреваю, что в таком заявлении, которое ему приписываю, кроется суть его
натуры.
Сидя на складном стуле в школьной канцелярии, когда Шимека задерживали
в кабинете подозрительно долго, я размышлял, почему Вайзер все эти годы
предпочитал выглядеть в наших глазах недотепой, не сыграв хотя бы разок в
футбол или не доплыв с нами до красного буйка в Елиткове. И уже когда мы
возвращались со стадиона у прусских казарм с продырявленным мячом Петра, но
ужасно счастливые, - уже тогда охватило нас что-то вроде беспокойства. Ведь
если Вайзер скрывал от нас свои способности, если никогда не показывал, как
он может обвести сразу трех игроков или поднять мяч с земли носком ботинка,
взять его на подъем, потом поддать коленом вверх и отправить головой на
правый или левый край, если он никогда не показывал нам этого и часто сидел
на краю поля, глядя, как мы делаем это намного хуже, чем он, у него были для
этого какие-то причины, которых мы не знали. Ну и почему Вайзер решил
сыграть с нами, открыться именно в этот раз? Шимек повторил фразу Эльки, что