"Павел Хюлле. Вайзер Давидек " - читать интересную книгу автора

Разве не так было?
Я стоял у стола и удивлялся, что все в его рассказе так складно
сходится. Слишком складно, чтобы быть правдой. Но я не говорил ничего, ведь
человек в форме не знал, что на следующий день над Стрижей мы встретились
опять, теперь уж действительно в последний раз. Не знал ничего он и о черной
пантере, о нашем матче с армейскими на лужайке у прусских казарм, не видел
Вайзера в подвале старого завода, и волосы не поднимались у него на голове
дыбом, во всяком случае, не от того. Он вздохнул, и я снова почувствовал
струйку чесночного запаха, а М-ский сказал:
- Все сходится, и ты даже не знаешь, кто подтвердил, что над Стрижей
вас видели днем раньше, а? - Я молчал, и М-ский закончил: - Видел вас
причетник брентовского костела. - Впервые в этот день М-ский торжествующе
улыбнулся, а вздохнул на этот раз я, так как улика была серьезная. Видно,
когда у причетника спрашивали, он перепутал числа. Тем лучше, подумал я,
если у них все начинает как-то складываться. Но до конца допроса было еще
далеко. Сержант снова сел в кресло, а М-ский подошел ко мне.
- Еще одно мы должны выяснить - где вы спрятали останки Вайзера и
Вишневской? Говори!
Я молчал.
- Это уголовное дело, - добавил директор. - Вы не заявили ни о том, что
случилось, ни об этом кошмарном подвале. - Голос его набухал угрозой. - Как
вы могли так поступить? Это отвратительно! Это... это хуже каннибализма, -
выпалил он наконец. - Совести у вас, нет, что ли, чему вас, в конце концов,
учат на уроках Закона Божьего?
- Говори сейчас же, что с этими... этими... останками, - вмешался
сержант. - Должны же вы были найти кусок тела или одежды, а?
Я стоял, опустив голову, и представлял себе, как держу на ладони глаз
Вайзера, а у Шимека в руке - лоскут от платья, и мы складываем все в нашу
ямку, а Петр тянет: "Господи, упокой их душу..." - потом мы засыпаем ямку,
утаптываем ее каблуками, но глаз Вайзера подмигивает нам из-под земли, и
будет мигать до конца света и усмирять нас, как черную пантеру за решеткой
оливского зоопарка. Это было страшно. Я дрожал всем телом. М-ский схватил
меня за волосы у самого уха, в том месте, где сейчас начинается щетина, и
слегка потянул вверх, но короткие волоски выскользнули у него из пальцев, он
схватил еще раз, чуть повыше, и началось "ощипывание гуся".
- Где-вы-это-за-ко-па-ли! - скандировал он и при каждом слоге тянул
вверх, и я поднимался все выше, пока наконец не встал на самые кончики
пальцев, качаясь, как пингвин, а М-ский тянул еще сильнее, собственно, уже
выдергивал мои волосы. - Где-вы-это-за-ко-па-ли! Ска-жи на-ко-нец! или!
оторвать! тебе! голову! что ли?!
И я бы наверняка в этот момент закричал благим матом и, может, выкричал
бы, как было на самом деле, если бы не зазвонил телефон на столе директора.
М-ский отпустил мои бачки и посмотрел в ту сторону, а директор, сняв трубку,
сказал сержанту:
- Это вас.
На минуту повисло молчание, все плыло у меня в глазах - от "ощипывания
гусей" болела голова, и щека, и лоб, и виски, а сержант кивал и произносил
только: "Да-да, хорошо, да-да, разумеется, да, хорошо, конечно, ну конечно,
хорошо, хорошо". Хотя я до сих пор не знаю, кто тогда разговаривал с
человеком в форме в девять часов вечера, но испытываю к этому неизвестному