"Андрей Хуснутдинов. Фамилиал" - читать интересную книгу автора

знаменитой улыбкой держится за края гроба и собирается встать из него, была
удостоена специального приза жюри "За системный мажор, где-то веру(C)".
Тут, слава Богу, связь оборвалась окончательно и погасло электричество.
Сашенька зажег керосинку и сходил на угол. Отключившись, Катюша в это время
сидела в тени бутылки, трещала пустой оберткой от шприца и смотрела в окно.
Всякий раз после Интернета у нее было головокружение и тошнота. Сашенька
поэтому принес ей спазмолитика, сам же выпил сразу побольше, чтобы она не
успела ничего возразить, и не закусил. Через минуту-другую отпустило у
обоих. Катюша приоделась, принесла колотушку и убрала со стола. Вспоминая,
видимо, о чем они говорили накануне, она рассказала, что во время последнего
заградпарада звезду Троицкой башни сначала заволокло дымкой, а потом, как
дымка разошлась, звезда оказалась о шести лучах. Был погром, хотя и не
такой, как в прошлом году, когда после снайперского обстрела пришлось
запирать броней верхушку Спасской. После чего вспомнила про фамильянс и
снова стала плакать. Сашенька тоже вспомнил про фамильянс, но стал смеяться.
"Д-ы-ш-а д-у-х-а-м-и и т-у-м-а-н-а-м-и! - стал стучать он. - Д-ы-ш-а
д-у-х-а-м-и и т-у-м-а-н-а-м-и!.. - И снова смеялся. - С-п-а-л-и-т-о
н-и-ч-е-г-о! Г-о-с-п-о-д-и!"
Ничего себе ничего, притихла Катюша. Сутки. Ты ж просыпался, когда тебя
откачивали... Сашенька, на минуту оторопев, вспомнил скорую помощь и белого,
не попадавшего ему из бешенства в вену санитара. И так как оценить всю эту
прошлую, но без сомнений бывшую боль ему явилось возможно только теперь, то
он снова почувствовал и чуть мог пережить ее, вырвав каким-то ржавым
лекарством. И рассматривал потом издали, не слыша Катюши, фиолетовую точку
на вене.
Конечно, и прежде случалось, что из виду у него исчезал день-другой, а
то и неделя, и без последствий, однако сейчас, разглядывая фиолетовую точку,
он подумал, что, пожалуй, впервые им было оставлено без продолжения нечто
важное. Что более опытное и легкое тело отныне опережало на сутки его
тяжелую голову. В прошлом году, например, он так чуть не забыл поздравить
отца - выручила автоматика. Или когда с проблемами с координацией не стал
распаковывать очередную Катюшину работу "5-я годовщ. торж. сожжения чучелом
Алексием II неглиже чучела Ж. д'Арк, кткмбницы". Катюша тогда призналась,
что "творила на бред, ибо в обиде на Кремль" и если бы файл оказался
разархивирован (и пожарная копия его автоматически убыла бы в порталы
Синода), ей было б несдобровать. Про один эпизод из той инсталляции она тем
не менее жалела и по сегодня: Великий Инквизитор указывал еретичке на
картину ее обугленного трупа и спрашивал: "Кому принадлежат останки сии,
дочь моя?". На что грешница отвечала: "Останки сии плинадлежат мне, падле"
(у Жанны, как у француженки, было пожизненное вето на фонему "р", но
грассировала она через "л", как сущий младенец, из-за чего прославилась
Девственницей). И все это, видимо, задолго после того, как виртуальность
была законодательно причислена к повседневной действительности и,
соответственно, воображаемые преступления (убийства в action, богохульство
на форумах и проч.) перешли в разряд обычных, в смысле - уголовных. "Все,
что кажется, что было - было на самом деле" - последний принцип гносеологии,
навсегда изменивший не только лицо правосудия, но и лицо человечества. Вот
почему Сашеньку так тревожил пропущенный день.
Проще всего, конечно, было просить Катюшу напомнить о происшедшем, но
он не стал этого делать, потому что и сама она сейчас была не в себе. А что