"Деклан Хьюз. Дурная кровь " - читать интересную книгу автора

музыкальный автомат - невероятно - играет все ту же песню "Отель
"Калифорния"". В воздухе стоит запах ароматических масел, дешевых духов и
пота. Несмотря на запрет курить в барах, дым табака и травки пропитал стены.
Люди в клетчатых рубашках и кожаных байкерских куртках сидели и пили в
каком-то оцепенении, словно ждали, пока что-нибудь не произойдет. Две
женщины с мутным взглядом и татуировками на руках пили сидр и о чем-то
перешептывались, а трое чумазых ребятишек в это время возились на ветхом
коврике у их ног. Компания подростков-хулиганов с бледными лицами,
панковскими ирокезами на головах, одетые в черный бархат с кружевами и
вороньими перьями, посасывала одинаковые тягучие напитки темно-красного
цвета. Ром с черной смородиной, догадался я. Они вытаскивали сигареты из
бледно-голубых пачек, молчали и не смотрели друг на друга.
Бармен принес мне виски. Я плеснул в стакан воды, отхлебнул добрую
половину и заказал кружку "Гиннесса". К тому времени, как принесли пиво, я
уже расправился с виски, поэтому заказал еще одну порцию.
- Опять двойную? - спросил бармен, глядя мне в глаза.
- Да, пожалуйста.
- Хотите напиться так, чтобы обо всем забыть?
- Пожалуй.
Я решительно схватил второй стакан, но мне пришлось сделать над собой
усилие, чтобы унять дрожь в руках. Алкоголь сделал свое дело, заставив
сердце стучать в груди сильнее и затуманив мозг. На какое-то время я добился
желаемого: сидел у стойки бара в наркотическом тумане, видел всех,
оставаясь, как мне казалось, незамеченным.
"Хеннесси" всегда был маленьким секретом Бэйвью. Здесь никогда не
порицали наркотики и буйное пьянство, сюда приходили тогда, когда
чувствовали себя во всех остальных местах не в своей тарелке. Маленькая
принцесса знаменитого папочки никогда сюда не заходила, зато здесь бывала ее
сестра - той было что показать. "Хеннесси" - единственное место, где вы
освобождены от информации о регби, гольфе и прочих спортивных баталиях и от
людей, которые в этих соревнованиях участвуют. Теперь, когда Бэйвью
превратился в главное место обитания госучреждений и дорогущих ресторанов,
художественных галерей и элитных магазинов, торгующих шоколадками от
дизайнеров, вином из Нового Света, французской мебелью и итальянской
обувью, - нынче "Хеннесси" более чем когда-либо казался противоядием
пошло-гламурной претенциозности.
С того места, где я сидел, был виден весь "народный" бар, как его
когда-то давно называли. Этот бар с залом чуть шире обычного коридора был
местом, где люди делились на классы. Когда мой старик уехал из
муниципального дома в Фэйган-Виллас и купил собственное жилье, он поклялся,
что в "Хеннесси" его больше никогда не увидят. Конечно, об этом он
благополучно забыл. Но бар одновременно был и местом, где стирались границы
между классами. У этого заведения всегда была плохая репутация. В детстве мы
постоянно слышали, что здесь могут поколотить просто за то, что посмотришь
не в ту сторону. Я помнил, что тут всегда толпились угрюмые, покалеченные,
наводящие ужас мужики с бордовыми физиономиями, перекошенными от алкоголя,
курева и безнадеги. С тех пор бар мало изменился. Вот раздался взрыв
безрадостного смеха. Человек, которого я искал, стоял ко мне спиной, в
центре кольца, образованного хихикавшими подхалимами. Он был широк в плечах,
с толстой шеей, на накачанной спине бугрились мышцы, огромные загорелые