"Висенте Ибаньес Бласко. Должностное лицо " - читать интересную книгу автора

Вошли заключенные и поставили в углу камеры кровать для вновь
прибывшего. Яньес не отрывал глаз от своего нового компаньона по ночлегу, а
тот не поднимал головы и как будто избегал встречаться с ним взглядом.
Когда кровать была поставлена и заключенные удалились, тюремщик запер
дверь на засов. В камере все еще продолжало царить тягостное молчание.
Наконец этот субъект сделал над собою усилие и заговорил:
- У вас будет сегодня плохая ночь, но это не моя вина; это они меня
сюда привели. Я протестовал, потому что знал, что вы человек порядочный и,
конечно, воспримете мое присутствие как наихудшее из того, что вам пришлось
испытать в этом заведении.
Молодого человека обезоружило такое самоуничижение.
- Да нет, я ко всему привык, - сказал он с иронией, - в этом месте
приходится заводить такие странные знакомства, что еще одно уже ничего не
значит. Кроме того, вы не кажетесь злым человеком.
Журналист, не освободившийся еще от романтического влияния прочитанных
в юности книг, находил эту встречу оригинальной и даже испытывал некоторое
удовольствие.
- Я живу в Барселоне, - продолжал старик, - но мой коллега, который
работает в этом округе, недавно умер от очередного запоя, и вчера, когда я
пришел на заседание суда, альгвасил мне сказал: "Никомедес, - это так меня
зовут, Никомедес Терруньо. Разве вы не слышали обо мне?.. Это странно. В
печати мое имя много раз упоминалось. - Никомедес, по приказу сеньора
председателя вы должны выехать вечерним поездом". Я приезжаю и хочу
остановиться в какой-нибудь гостинице до того дня, когда потребуется моя
работа, а вместо этого прямо со станции меня привозят сюда, все из страха
перед чем-то или из предосторожности; и для большего издевательства меня
хотят поместить вместе с крысами. Видали вы такое? Разве так обращаются с
должностными лицами правосудия?
- А вы уже много лет исполняете обязанности?
- Тридцать лет, кабальеро. Я начал эту работу еще во времена Исабелы
Второй. Я старейшина цеха, и в моем списке имеются даже политические
преступники. Я могу с гордостью заявить, что всегда с честью выполнял свои
обязанности. Вот этот, сегодняшний, будет у меня уже сто вторым. Много их
было, не правда ли? Но, знаете ли, я со всеми обходился как можно лучше.
Никто из них не мог бы на меня пожаловаться. Были даже такие тюремные
ветераны, которые, увидев меня в последние минуты жизни, успокаивались и
говорили: "Никомедес, я доволен, что это ты".
"Должностное лицо", видя благосклонное внимание и даже любопытство,
проявляемое к его рассказу Яньесом, все более воодушевлялся. Он почувствовал
почву под ногами и, по мере того как говорил, становился все более и более
развязным.
- Я ведь некоторым образом изобретатель, - продолжал он. - Аппараты я
изготовляю сам, а что касается чистоты... так большего нельзя требовать. Не
хотите ли посмотреть?
Журналист вскочил с койки, словно готовясь бежать.
- Нет, благодарю вас. Я вам верю. - И он с отвращением посмотрел на
руки этого человека, ладони которых были жирные и красные. Может быть, это
были следы только что наведенной чистоты, о которой он говорил, но Яньесу
эти ладони показались пропитанными жиром и кровью ста человеческих жизней,
составлявших "список" палача.