"Висенте Ибаньес Бласко. Рассказы (Москва - 1911) " - читать интересную книгу автора

противостоять.
Слдующiй день Агирре провелъ на улиц или гуляя около дома Абоабовъ, или
неподвижно стоя въ дверяхъ отеля, не упуская изъ виду дверь квартиры Луны.
Быть можетъ она выйдетъ?
Посл вчерашней встрчи, она, вроятно, забыла свой прежнiй страхъ. Имъ
надо было поговорить. Три мсяца онъ сидитъ въ Гибралтар, забываетъ о своей
карьер, рискуетъ ее испортить, злоупотребляетъ влiянiемъ свохъ
родственниковъ! А теперь хочетъ разстаться съ этой женщиной, не обмнявшись
прощальнымъ словомъ, не узнавъ, чмъ вызвано такое неожиданное превращенiе!
Поздно вечеромъ Агирре вдругъ почувствовалъ трепетъ волненiя, въ род
той дрожи, которую испыталъ въ контор мнялъ, узнавъ, кто такой вернувшiйся
изъ Америки еврей. Изъ дома Абоабовъ вышла женщина, одтая въ черное, Луна,
такая же, какой онъ ее видлъ предыдущимъ днемъ.
Она немного повернула голову и Агирре угадалъ, что она замтила его, что
и раньше она видла его, спрятанная за жалюзи. Она ускорила свой шагъ, не
поворачивая головы, а Агирре послдовалъ за ней на извстномъ разстоянiипо
тротуару, задерживая группы испанскихъ рабочихъ, которые спшили изъ арсенала
въ деревню Ла Линеа, прежде чмъ раздастся вечернiй сигналъ и крпость
запрется.
Такъ шли они одинъ за другимъ по Королевской улиц. Дойдя до Биржи, Луна
пошла по Church Street (Церковной улиц), напротивъ католическаго собора.
Здсь было меньше толкотни и рже были магазины. Только на углу переулковъ
стояли небольшiя группы, болтая посл трудового дня. Агирре ускорилъ свой
шагъ, чтобы догнать Луну, а она, словно угадавъ его намренiя, пошла
медленне. Дойдя до задняго фасада протестантской церкви, онъ догналъ ее на
расширенiи улицы, носившемъ названiе Gatedral Square (Соборнаго сквера).
- Луна! Луна!
Она повернула лицо, чтобы взглянуть на него и оба инстинктивно отошли
вглубь площадки, избгая улицу, и остановились у мавританскихъ аркадъ
протестантскаго собора, краски котораго начинали блднть и таять въ сумрак
ночи. Прежде чмъ они могли заговорить, ихъ окутала нжная мелодiя музыки,
доносившаяся, казалось, издали, прерывистые баюкающiе звуки органа, голоса
двушекъ и дтей, пвшихъ по-англiйски славу Господу, щебеча, какъ птички.
Агирре не зналъ, что сказать. Вс его гнвныя слова были забыты. Ему
хотлось плакать, опуститься на колни, попросить о чемъ -нибудь того Бога,
кто бы Онъ ни былъ, который находился по ту сторону стнъ, былъ убаюканъ
гимномъ мистическихъ птичекъ, этихъ двственныхъ, дышавшихъ врой голосовъ.
- Луна! Луна!
Ничего другого онъ не могъ произнести.
Еврейка боле сильная, мене чувствовавшая эту музыку, которая была не ея
музыкой, заговорила съ нимъ тихо и быстро. Она вышла только для того, чтобы
повидаться съ нимъ. Она хочетъ поговорить съ нимъ, проститься. Они
встрчаются въ послднiй разъ.
Агирре слушалъ ее, какъ слдуетъ не понимая смысла ея словъ. Все его
вниманiе было сосредоточено въ глазахъ, словно т пять дней, когда они не
видались, были равносильны длинному путешествiю и онъ ищетъ теперь въ лиц
Луны слдовъ, оставленныхъ временемъ. Та ли она самая? Да. Это она! Только
губы отъ волненiя немного посинли. Она щурила глаза, какъ будто слова стоютъ
ей ужасныхъ усилiй, словно каждымъ изъ нихъ отрывается что-то отъ ея мозга.
Сжимаясь, ея вки обнаруживали легкiя складки, казавшiяся знаками утомленiя,