"Висенте Ибаньес Бласко. Рассказы - 1 (Луна Бенаморъ, Печальная весна)" - читать интересную книгу автора

съ устъ банкира и его клiентовъ сыпались звучныя названiя:- Лондонъ, Парижъ,
Вна! Во всхъ частяхъ свта контора Абоабъ имла связи. Ея имя и влiянiе играли
роль не только въ знаменитыхъ столицахъ, но и въ жалкихъ уголкахъ, везд, гд
только находился хоть какой - нибудь представитель ихъ племени. Рабатъ,
Казабланка, Лараче, Тафилете, Фесъ - во вс эти африканскiя мстечки большiя
европейскiя банкирскiя конторы могли проникнуть только при помощи этихъ
посредниковъ, жившихъ бдно, не смотря на свое почти знаменитое имя.
Мняя деньги Агирре, Забулонъ привтствовалъ его, какъ знакомаго. Въ
этомъ город по прошествiи сутокть все знали другъ друга.
Старикъ Абоабъ немного поднялся на своемъ кресл и приблизилъ свои нжные
глаза съ нкоторымъ удивленiемъ, впервые увидвъ этого постителя среди обычной
публики клiентовъ, всегда однихъ и тхъ же.
- Это консулъ, отецъ! - произнесъ Забулонъ, не поднимая глазъ съ
денегъ, которыя считалъ, угадывая движенiе старика, сидвшаго за его
спиной. - Испанскiй консулъ, живущiй въ отел противъ нашего дома!
Патрiархъ, казалось, былъ тронутъ и поднесъ руку къ шляп съ кроткой
вжливостью.
- Ахъ! Консулъ! Сеньоръ консулъ! - произнесъ онъ дтскимъ голосомъ,
подчеркивая титулъ, какъ бы желая уврить въ своемъ огромномъ почтенiи ко
всмъ земнымъ властямъ... Большую честь вы намъ оказываете вашимъ посщенiемъ,
сеньоръ консулъ!
И считая себя обязаннымъ сказать постителю еще нсколько лестныхъ словъ,
онъ прибавилъ съ дтскими вздохами, придавая своимъ фразамъ точность и
лаконичность телеграммы:
- Ахъ! Испанiя! Страна прелестная, страна изящная, страна сеньоровъ.
Мои предки были оттуда, изъ мстечка, называемаго Эспиноса де лосъ Монтеросъ.
Голосъ его дрожалъ, волнуемый воспоминанiями, и онъ прибавилъ, словно
мысль его снсва возвращалась къ боле близкимъ временамъ:
- Ахъ, Кастеларъ!.. Кастеларъ - другъ и защитникъ евреевъ!
Потокъ слезъ, до сихъ поръ съ трудомъ удерживаемый, вдругъ хлынулъ изъ
его очей при этомъ благодарномъ воспоминанiи и оросилъ его бороду.
- Испанiя! Страна прелестная! - бормоталъ разстроганный старикъ. И онъ
припоминалъ все, что въ прошломъ связало его народъ и его семью съ этой
страной.
Одинъ изъ Абоабовъ былъ казначеемъ кастильскаго короля, другой,
чудодйственный врачъ, пользовался дружбой епископовъ и кардиналовъ.
Испанскiе и португальскiе евреи были важными лицами, аристократiей племени.
Разсянные нын по Марокко и Турцiи, они избгаютъ сношенiй съ грубымъ и
жалкимъ народомъ, жившимъ въ Россiи и Германiи. И теперь еще въ синагогахъ
читаются нкоторыя молитвы на древнекастильскомъ нарчiи, а лондонскiе евреи
повторяютъ ихъ на память, не зная ни ихъ происхожденiя ни ихъ смысла, словно
то - молитвы на таинственно-священномъ язык. А онъ самъ, когда молится въ
синагог за англiйскаго короля, желая ему много лтъ счастья и здоровья, какъ
молятся вс евреи за монарха, въ стран котораго живутъ, то мысленно
прибавляетъ молитву Господу о счастьи для прекрасной Испанiи.
При всемъ своемъ почтительномъ уваженiи къ старику, Забулонъ прервалъ
его строго, какъ неразумнаго ребенка. Въ его глазахъ сверкало жесгокое
выраженiе фанатика-мстителя.
- Отецъ, вспомни, что они длали съ нами, какъ насъ изгоняли, и обирали,
вспомни о нашихъ братьяхъ, которыхъ заживо сжигали.