"Висенте Ибаньес Бласко. Рассказы - 1 (Луна Бенаморъ, Печальная весна)" - читать интересную книгу автора

вжливостью, какъ назойливаго клiента. Входившiе по своимъ дламъ евреи
смотрли на него съ дерзкимъ любопытствомъ, словно нсколько минутъ тому
назадъ говорили о немъ.
Однажды утромъ онъ увидлъ, какъ Забулонъ разговаривалъ съ
приблизительно сорокалтнимъ человкомъ, низкаго роста, немного сгорбленнымъ и
въ очкахъ. На немъ былъ четырехугольный цилиндръ, сюртукъ съ длинными
фалдами, a на жилетк болталась большая золотая цпочка. Онъ говорилъ слегка
пвучимъ голосомъ о быстромъ прогресс Америки, о величiи Буэносъ-Айреса, о
будущности, которую тамъ могли бы имть ихъ единоплеменники, о выгодныхъ
длахъ, которыя онъ тамъ сдлалъ.
Нжная внимательность, съ которой его слушали отецъ и сынъ, возбудила въ
душ Агирре подозрнiе, отъ котораго кровь притекла къ сердцу и холодли
конечности. Онъ задрожалъ отъ удивленiя. Это онъ? И нсколько мгновенiй
спустя онъ безъ всякаго основанiя на то, совершенно инстинктивно самъ
отвтилъ на свой вопросъ. Да! Это онъ! Онъ не ошибся. Безъ сомннiя, передъ
нимъ былъ женихъ Луны, прiхавшiй изъ Америки. Разсивая его сомннiя, его
окончательно укрпилъ въ этомъ предположенiи быстрый, холодный и
презрительный взглядъ, украдкой брошенный на него этимъ человкомъ,
продолжавшимъ разговаривать съ своими единоврцами.
Вечеромъ онъ снова увидлъ его на улиц. Онъ былъ уже не одинъ. Онъ шелъ
подъ руку съ Луной, одтой въ черное. Она прижималась къ нему, какъ будто уже
была его женой и оба шли съ непринужденностью жениха и невсты. Она не видла
Агирре, или не хотла его видть. Проходя мимо него, она повернула голову къ
своему спутнику, длая видъ, что говоритъ съ нимъ съ большимъ
воодушевленiемъ.
Друзья Агирре, образовавшiе кругъ на тротуар передъ Биржей, смялись при
вид этой встрчи съ легкомыслiемъ людей, признающихъ любовь только какъ
времяпрепровожденiе.
- Эхэ! - сказалъ одинъ изъ нихъ испанцу - у васъ отбили даму. Еврей
отбилъ ее. Понятное дло! Они женятся только на своихъ, особенно, если у
двушки есть деньги.
Агирре провелъ ночь безъ сна, строя въ темнот самые жестокiе планы
мести. Въ другой стран онъ зналъ бы, что ему длать:- онъ оскорбилъ бы еврея,
далъ бы ему пощечину, дрался бы на дуэли, убилъ бы его, а если бы онъ не
принялъ его вызова, преслдовалъ бы его, пока онъ не уступитъ ему дорогу. Но
здсь онъ жилъ въ другомъ мiр, въ стран, не знавшей рыцарскихъ обычаевъ
древнихъ народовъ.
Вызовъ на дуэль вызвалъ бы смхъ, какъ нчто экстравагантное и смшное.
Онъ можетъ напасть на него на улиц, унизить его, убить его, если тотъ
вздумаетъ защищаться, но - увы! - англiйская юстицiя не считается съ
любовью, не признаетъ существованiя преступленiй, совершенныхъ въ порыв
страсти.
Тамъ наверху, на середин горы, въ развалинахъ дворца маврскихъ королей
Гибралтара, онъ видлъ темницу, переполненную людьми всхъ нацiональностей,
преимущественно испанцами, осужденными на пожизненное заключенiе за то, что
они подъ влiянiемъ любви или ревности нанесли ударъ ножомъ, какъ свободно
поступаютъ люди на разстоянiи всего нсколькихъ метровъ, по ту сторону
границы.
Кнутъ хлесталъ на законномъ основанiи. Люди истощались и умирали,
вращая маховое колесо насосовъ. Съ холодной методической жестокостью, въ