"Магсуд Ибрагимбеков. Кто поедет в Трускавец" - читать интересную книгу автора

приятный ритм медленного танца... Очень хорошо у тебя подобрана музыка. По
хорошо про-думанной схеме, да? Интересно, что дальше пойдет. Я уверена, все
предусмотрено.
Вот чего я не люблю, так это неприкрытый цинизм. Ведь у нее-то пока
никаких оснований нет говорить мне такое. Какое ей дело до того, как у меня
подобрана музыка? Как хочу, так и записываю. И что уж мне совсем не
понравилось, так это то, что я почувствовал, как краснею, что было, по
крайней мере, нелепо и непонятно.
- Я даже не думал, что в моих записях есть какая-то систе-ма, -
стараясь говорить как можно небрежней, сказал я. - А потанцевать с тобой я
очень хотел бы, ничего в этом удиви-тельного нет.
- Мы еще потанцуем, - пообещала она. - Чуть позже. - Она продолжала
улыбаться. - Ты знаешь, что меня поразило в твоей квартире? - сказала она.
- Поразило, как только я в нее вошла?
Не знаю, что может поразить человека в моей квартире. Сколько ни думай.
Приходили же и до нее люди, и в немалом количестве, и никогда никого ничего
не поражало. Квартира как квартира, все во имя удобства человека. Вообще,
конечно, интересно, что это ее так поразило, хотя уже мне стало абсо-лютно
ясно, что ничего приятного я не услышу.
- Если бы я был человек с самомнением, я бы подумал, что я, - сказал
я для того, чтобы что-то сказать.
- Ее сходство... - сказала она и улыбнулась еще раз, уже улыбкой с
откровенно повышенным процентным содержанием иронии, почти приблизившимся к
уровню, могущему считаться обидным и даже оскорбительным.
- Сходство с чем?
- Ты не обижайся, - сказала она кротким голосом. - Ты ведь сам
прекрасно понимаешь, в чем дело. Удивительно твоя квартира похожа на
западню, на очень хорошую, оборудованную по всем правилам науки западню. Я
сперва даже не поняла, что меня в ней поразило. А потом вдруг осенило -
западня! Самая настоящая западня! Удобная, теплая, мягкая, усыпляющая
вни-мание. Прекрасная западня. Специально созданная на погибель женщины.
Гибнут, наверное, не очень тебя задерживая, стоит им только побыть в этой
атмосфере чувственной неги и уюта, да?
Нет, в этот вечер я не сказал бы такого. Во всяком случае, для погибшей
ты, девчонка, чересчур активна. Но какого черта я должен это выслушивать? И
самое главное, ведь никаких осно-ваний у нее так разговаривать нет!
Повода-то я еще никакого не давал! Нет-нет, пора обижаться. Но не очень
сильно, так, чтобы не выглядеть смешным.
- Мне кажется, - сказал я, - что у тебя очень сильно, раз-вито
воображение. Видно, сказывается твоя профессия худож-ника-модельера.
- Может быть, и так, - согласилась она. - Ты не обидел-ся? Не
обижайся, ладно? Я ведь почти начала поддаваться, у тебя кресло
удивительное, как будто обнимает плечи ласковыми руками, а тут еще музыка.
Ты ее здорово подобрал, действует с каждой минутой все больше, прямо
сознание обволакивает ка-кой-то приятной пеленой. Ну и коньяк тоже...
Господи, хоть бы покраснела. Первый раз в жизни сталки-ваюсь со столь
неприкрытым цинизмом. А все-таки интересно, какое я занимаю место в этой ее
шкале квартирных элементов-соблазнителей. Лестно бы занять почетную полочку
где-нибудь между кофе и коньяком, а то ведь можно очутиться в одной
ком-пании с домашними туфлями и зубочисткой.