"К.Икскуль. Невероятное для многих, но истинное происшествие " - читать интересную книгу автора

моим "я", которого я совершенно не чувствовал, которое совсем не
существовало для меня и оставляют без внимания другого, настоящего меня,
который все сознает и, мучаясь страхом неизвестности, ищет, требует их
помощи.
"Неужели они не спохватятся меня, неужели не понимают, что там меня
нет", - с досадой думал я и, подойдя к койке, глянул на того себя, который в
ущерб моему настоящему "я" привлекал внимание находившихся в палате людей.
Я глянул, и тут только впервые у меня явилась мысль: "Да не случилось
ли со мною того, что на нашем языке, на языке живых людей, определяется
словом "смерть"?"
Это пришло мне в голову потому, что мое лежавшее на койке тело имело
совершенно вид мертвеца: без движения, бездыханное, с покрытым какой-то
особенной бледностью лицом, с плотно сжатыми, слегка посинелыми губами, оно
живо напомнило мне всех виденных мною покойников. Сразу может показаться
странным, что только при виде моего бездыханного тела я сообразил, что
именно случилось со мною, но, вникнув и проследив, что чувствовал и
испытывал я, такое странное по первому взгляду недоумение станет понятным.
В наших понятиях со словом "смерть" неразлучно связано представление о
каком-то уничтожении, прекращении жизни, как же мог я думать, что умер,
когда я ни на одну минуту не терял самосознания, когда я чувствовал себя
таким же живым, все слышащим, видящим, сознающим, способным двигаться,
думать, говорить? Даже слова доктора о том, что "все кончено", не остановили
на себе моего внимания и не вызвали догадки о случившемся - настолько
разнствовало то, что произошло со мною, с нашими представлениями о смерти!
Разобщение со всем окружающим, раздвоение моей личности скорее всего
могло бы дать мне понять случившееся, если бы я верил в существование души,
был человеком религиозным; но этого не было, и я водился лишь тем, что
чувствовал, а ощущение жизни было настолько ясно, что я только недоумевал
над странными явлениями, будучи совершенно не в состоянии связывать моих
ощущений с традиционными понятиями о смерти, то есть, чувствуя и сознавая
себя, думать, что я не существую.
Впоследствии мне неоднократно приходилось слышать от людей религиозных,
то есть не отрицавших существования души и загробной жизни, такое мнение или
предположение, что душа человека, едва только сбросит он с себя бренную
плоть, сейчас же становится каким-то всеведущим существом, что для нее
ничего нет непонятного и удивительного в новых сферах, в новой форме ее
бытия, что она не только мгновенно входит в новые законы открывшегося ей
нового мира и своего измененного существования, но что все это так сродни
ей, что тот переход есть для нее как бы возвращение в настоящее отечество,
возвращение к естественному ее состоянию. Такое предположение основывалось
главным образом на том, что душа есть дух, а для духа не может существовать
тех ограничений, какие существуют для плотского человека.


Глава 16

Предположение такое, конечно, совершенно неверно.
Из вышеописанного читатель видит, что я явился в этот новый мир
совершенно таким же, каким ушел из старого, то есть почти с теми же
способностями, понятиями и познаниями, какие имел, живя на земле.