"К.Икскуль. Невероятное для многих, но истинное происшествие " - читать интересную книгу автора

что теперь такое сравнение не годилось, что теперь я могу видеть и во тьме.
Эта невозможность видеть, смотреть, увеличивала для меня страх
неизвестности, естественный при нахождении в неведомом мне мире, и я с
тревогой размышлял: "Что же будет дальше? Скоро ли минем мы эту сферу света
и есть ли ей предел, конец?"
Но случилось иное. Величественно, без гнева, но властно и непоколебимо,
сверху раздались слова: - Не готов!
И затем... затем мгновенная остановка в нашем стремительном полете
вверх - и мы быстро стали опускаться вниз.
Но прежде чем покинули мы эти сферы, мне дано было узнать одно дивное
явление.
Едва сверху раздались означенные слова, как все в этом мире, казалось,
каждая пылинка, каждый самомалейший атом отозвались на них своим изволением.
Словно многомилионное эхо повторило их на неуловимом для слуха, но ощутимом
и понятном для сердца и ума языке, выражая свое полное согласие с
последовавшим определением. И в этом единстве воли была такая дивная
гармония, и в этой гармонии столько невыразимой, восторженной радости, пред
которой жалким бессолнечным днем являлись все наши земные очарования и
восторги. Неподражаемым музыкальным аккордом прозвучало это многомиллионное
эхо, и душа вся заговорила, вся беззаботно отозвалась на него пламенным
порывом слиться с этой общей дивной гармонией.


Глава 22

Я не понял настоящего смысла относившихся ко мне слов, то есть не
понял, что должен вернуться на землю и снова жить так же, как раньше жил; я
думал, что меня несут в какие-либо иные страны, и чувство робкого протеста
зашевелилось во мне, когда предо мной сначала смутно, как в утреннем тумане,
обозначились очертания города, а затем и ясно показались знакомые улицы.
Вот и памятное мне здание больницы. Так же, как прежде, через стены
здания и закрытые двери был внесен я в какую-то совершенно неизвестную мне
комнату: в комнате этой стояло в ряд несколько окрашенных темной краской
столов, и на одном из них, покрытом чем-то белым, я увидел лежащего себя,
или вернее мое мертвое окоченевшее тело.
Неподалеку от моего стола какой-то седенький старичок в коричневом
пиджаке, водя согнутой восковой свечкой по строкам крупного шрифта, читал
Псалтырь, а по другую сторону, на стоявшей вдоль стены черной лавке сидела,
очевидно, уже извещенная о моей смерти и успевшая приехать, моя сестра, и
подле нее, нагнувшись и что-то тихо говоря - ее муж.
- Ты слышал Божие определение, - подведя меня к столу, обратился ко мне
безмолвствовавший доселе мой Ангел-Хранитель, - и готовься!
И за сим, оба Ангела стали невидимы для меня.


Глава 23

Совершенно ясно помню, что и как произошло после этих слов со мной.
Сначала я почувствовал, что меня как бы стеснило что-то; затем явилось
ощущение неприятного холода, и возвращение этой утраченной мной способности