"Илья Ильф, Евгений Петров. Прошлое регистратора ЗАГСа" - читать интересную книгу автора

состоятельного помещика Петухова. Произошло это после того, как отъявленный
холостяк, заехав как-то в имение, увидел, что дела его пошатнулись и что без
выгодной женитьбы поправить их невозможно. Наибольшее приданое можно было
получить за Мари Петуховой, долговязой и кроткой девушкой. Два месяца
Ипполит Матвеевич складывал к подножию Мари белые розы, а на третий сделал
предложение, женился и был избран уездным предводителем дворянства.
- Ну, как твой скелетик? - нежно спрашивала Елена Станиславовна, у
которой Ипполит Матвеевич после женитьбы стал бывать чаще прежнего.
Ипполит Матвеевич весело ощеривался, заливаясь смехом.
- Нет, честное слово, она очень милая, но до чего наивна... А теща,
Клавдия Ивановна!.. Ты знаешь, она называет меня "Эполет". Ей кажется, что
так произносят в Париже! Замечательно!
С годами жизнь Ипполита Матвеевича заметно менялась. Он рано и красиво
поседел. У него появились маленькие привычки. Просыпаясь по утрам, он
говорил себе: "Гут морген" или "Бонжур". Его одолевали детские страсти. Он
начал собирать земские марки, ухлопал на это большие деньги, скоро оказался
владельцем лучшей коллекции в России и завел оживленную переписку с
англичанином Энфильдом, обладавшим самым полным собранием русских земских
марок. Превосходство англичанина в области коллекционирования марок
подобного рода сильно волновало Ипполита Матвеевича. Положение предводителя
и большие связи помогли ему в деле одоления соперника из Глазго. Ипполит
Матвеевич подбил председателя земской управы на выпуск новых марок
Старгородского губернского земства, чего уже не была лет десять.
Председатель, смешливый старик, введенный Ипполитом Матвеевичем в суть дела,
долго хохотал и согласился на предложение Воробьянинова. Новые марки были
выпущены в двух экземплярах и включены в каталог за 1912 год. Клише
Воробьянинов собственноручно разбил молотком. Через три месяца Ипполит
Матвеевич получил от Энфильда учтивое письмо, в котором англичанин просил
продать ему одну из тех редчайших марок по цене, какую будет угодно
назначить мистеру Воробьянинову.
От радости на глазах у мистера Воробьянинова выступили слезы. Он
немедленно сел писать ответное письмо мистеру Энфильду. В письме он написал
латинскими буквами только два слова: "Накося выкуси".
После этого деловая связь с мистером Энфильдом навсегда прекратилась и
удовлетворенная страсть Ипполита Матвеевича к маркам значительно ослабела.
К этому времени Воробьянинова стали звать бонвиваном. Да он и в самом
деле любил хорошо пожить. Жил он, к удивлению тещи, доходами от имения своей
жены. Клавдия Ивановна однажды даже пыталась поделиться с ним своими
взглядами на жизнь и обязанности примерного мужа, но зять внезапно затрясся,
сбросил на пол сахарницу и крикнул:
- Замечательно! Меня учат жить! Это просто замечательно!
Вслед за этим бушующий зять укатил в Москву на банкет, затеянный
охотничьим клубом в честь умерщвления известным охотником г. Шарабариным
двухтысячного, со времени основания клуба, волка.
Столы были расставлены полумесяцем. В центре на сахарной скатерти,
среди поросят, заливных и вспотевших графинчиков с водками и коньяками
лежала шкура юбиляра. Г. Шарабарин в коричневой визитке и котелке, клюнувший
уже с утра и ослепленный магнием бесчисленных фотографов, стоял, дико
поглядывая по сторонам, и слушал речи.
Ипполиту Матвеевичу слово было предоставлено поздно, когда он уже