"Илья Ильф, Евгений Петров. Колумб причаливает к берегу (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

сопровождении еще двух туземцев. Один из них что-то беспрерывно жевал, а
другой расставил треножник, укрепил на нем фотографический аппарат и
сказал:
- Улыбнитесь! Смейтесь! Ну! Не понимаете? Ну, сделайте так: "Га-га-га!"
- и фотограф с деловым видом оскалил зубы и заржал, как конь.
Нервы Христофора Колумба не выдержали, и он засмеялся истерическим
смехом. Блеснула вспышка, щелкнул аппарат, и фотограф сказал: "Спасибо".
Тут за Колумба взялся другой туземец. Не переставая жевать, он вынул
карандаш и сказал:
- Как ваша фамилия?
- Колумб.
- Скажите по буквам. Ка, О, Эл, У, Эм, Бэ? Очень хорошо, главное - не
перепутать фамилии. Как давно вы открыли Америку, мистер Колман? Сегодня?
Очень хорошо. Как вам понравилась Америка?
- Видите, я еще не мог получить полного представления об этой
плодородной стране.
Репортер тяжело задумался.
- Так. Тогда скажите мне, мистер Колман, какие четыре вещи вам больше
всего понравились в Нью-Йорке?
- Видите ли, я затрудняюсь...
Репортер снова погрузился в тяжелые размышления: он привык
интервьюировать боксеров и кинозвезд, и ему трудно было иметь дело с таким
неповоротливым и туповатым типом, как Колумб. Наконец он собрался с силами
и выжал из себя новый, блешущий оригинальностью вопрос:
- Тогда скажите, мистер Колумб, две вещи, которые вам не понравились.
Колумб издал ужасный вздох. Так тяжело ему еще никогда не приходилось.
Он вытер пот и робко спросил своего другатуземца:
- Может быть, можно все-таки обойтись как-нибудь без публисити?
- Вы с ума сошли, - сказал добрый туземец, бледнея. - То, что вы
открыли Америку, - еще ничего не значит. Важно, чтобы Америка открыла вас.
Репортер произвел гигантскую умственную работу, в результате которой
был произведен на свет экстравагантный вопрос:
- Как вам нравятся американки?
Не дожидаясь ответа, он стал что-то быстро записывать.
Иногда оп вынимал изо рта горящую папиросу и закладывал ее за ухо. В
освободившийся рот он клал карандаш и вдохновенно смотрел на потолок.
Потом снова продолжал писать. Потом он сказал "о'кей", похлопал
растерявшегося Колумба по бархатной, расшитой галунами синие, потряс его
руку и ушел.
- Ну, теперь все в порядке, - сказал добрый туземец, - пойдем погуляем
по городу. Раз уж вы открыли страну, надо ее посмотреть. Только с этим
флагом вас на Бродвей не пустят.
Оставьте его в номере.
Прогулка по Бродвею закончилась посещением тридцатипятицентового
бурлеска, откуда великий и застенчивый Христофор выскочил, как ошпаренный
кот. Он быстро помчался по улицам, задевая прохожих полами плаща и громко
читая молитвы. Пробравшись в свой номер, он сразу бросился в постель и под
грохот надземной железной дороги заснул тяжелым сном.
Рано утром прибежал покровитель Колумба, радостно размахивая газетой.
На восемьдесят пятой странице мореплаватель с ужасом увидел свою