"Александр Иличевский. Нефть" - читать интересную книгу автора

тебе о Фонаревых, чего ты не знаешь. Скажешь - теперь можно, я велел.
Он обернулся и толкнул пошире окно, чтобы выпустить облако табачного
дыма, которому уже становилось тесно.
Я ждал.
Большая ночная бабочка наконец запуталась в лабиринте дыма, пробираясь
среди плавных сгустков к тесному конусу света настольной лампы, и ударилась
в стопку книг. Одурманенный и оглушенный бражник плавно поводит крылышками,
будто продолжая свой сложный полет по неторопливому бессознанию, и я странно
думаю, что cон вообще всего лишь похож на обморок легкий действительности...
Отец аккуратно, за туловище, берет в пальцы этот кусочек полета во сне
и по параболе переправляет в окно. Сипло пыхнув два раза, затягивается.
- Потом пойдешь в "Инюрколлегию" - составишь запрос. Теперь пора.
Сейчас иди спать, утром купишь билет. Вот деньги.
Он вытянул из стопки книгу, раскрыл - я подошел и взял заложенные
десятки.
Уже в дверях услышал:
- Возьми ее с собой. Пригодится.
В коридоре я столкнулся с Цилей. Она подслушивала, и теперь напряженно
решала, в какую сторону ей улепетывать.
Вообще, она часто оказывается в неловком положении - и все потому, что,
волнуясь, никак не умеет собраться, всякий раз забывая напрочь сразу все
варианты, из которых следовало бы, принимая решение, наконец-то выбрать. Все
это от рассеянности, совершенной потерянности в, казалось бы, совсем
незамысловатом пространстве выбора.
Часто, проснувшись утром, ей нужно какое-то время, чтобы воссоздать
себя заново, поскольку ближайшее прошлое для нее труднодоступно, и она,
таким образом, всегда оказывается вне настоящего.
Я верю, что иногда вместо нее просыпается персонаж ее сна, и с ним
вместе, с него стекая, сон переливается в действительность, как бы ее
разжижает, в силу чего последняя вокруг оказывается разреженной, будто из
нее, как из жидкости, резко вынули предмет - сознание, и теперь зыбкая,
колышущаяся реальность, схлопнувшись над его бывшим местом, безнадежно
пытается заполнить образовавшуюся пустоту, создавая некую увлекающую, как
взгляд в пропасть, тягу. Ощущается это так, словно вокруг нее постоянно
поддерживается какое-то удивительное поле вертижа. Приходилось ли вам
наблюдать блуждающую по поверхности пруда воронку, сорвавшуюся с траектории
гребка весельной лопасти?
Существование Цили является беспочвенным. Это чувствуется безошибочно,
внятно передаваясь тем, кто находится с нею рядом. Находя себя в ее близи
(даже сейчас, о ней только вспоминая, я испытываю нечто вроде смыслового
головокружения), легче всего почувствовать безосновательность своего
собственного существования - это, как вирус, передается телу чувств.
Поэтому ее нелегко любить. Но лично меня всегда привлекала именно эта
остросюжетная сторона ее личности. Ее беспамятство, которое сродни слепоте,
и то непрерывное усилие, прилагаемое ею для борьбы с мороком
безотносительности жизни, жизни помимо, каким-то образом абсолютизировало ее
для меня, и я догадывался, что вот именно здесь и находится самое
захватывающее, самое стоящее.
(Разумеется, физической причиной ее такого состояния жизни было
впоследствии выявленное патологическое явление - вполне терпимое