"Явдат Ильясов. Согдиана." - читать интересную книгу автора

персов, они нападут на нас.
Царь повернул голову, и в его суровых глазах Парменион увидел
презрение.
- Не нападут, - мрачно проговорил царь.
- Почему?
- Почему? - загремел Александр. К его лицу разом прихлынула кровь, и
оно стало вовсе багровым, как у бражника. - Потому что они боятся нас! И
страхом мы доймем их. Прикажи отряду легкой конницы всю ночь разъезжать по
равнине с факелами. Пращники же пусть понемногу камни бросают. Сменяй тех
и других чаще, чтобы люди успели поспать. Дозорам не дремать, - голову
сниму! Чтобы и мышь не проскочила в лагерь. Лазутчиков, разведчиков и
разных шатающихся азиатов убивать на месте. Ты понял меня?
- Для чего вся эта затея? - уставился на царя старый полководец.
Изумленный Александр косо поглядел на Пармениона:
- О боже! Чтобы персы всю ночь ждали внезапного нападения и всю ночь
простояли в строю.
Он повернулся и быстро направился по склону холма вниз к лагерю.
Гетайры - "товарищи царя" - еле поспевали за повелителем. Филота, сын
Пармениона, косматый, похожий на медведя великан, остался подле отца.
Старик размышлял: "Чтобы персы всю ночь ждали внезапного нападения и всю
ночь простояли в строю..." Афина-Паллада! Как не додумался до этой мысли
он, Парменион, друг царя Филиппа, известный воитель? Да, персы боятся
Александра и не нападут на него первыми, да еще в ночной темноте. Готовясь
отразить неожиданный удар, они до зари простоят в строю, истомятся без
сна, измотаются от бесконечных ложных тревог, устанут, точно волы на
пахоте, и утром, когда у них начнут подкашиваться ноги, свежее,
отдохнувшее войско Александра грянет на варваров сверху и смешает их с
прахом равнины... Просто и велико!
Так случается не первый раз. При Гранике старик настойчиво уговаривал
Александра отложить бой, - враг занимал возвышенность, тогда как македонцы
держались внизу, перед болотом, и Парменион боялся увязнуть в трясине. Но
царь его не послушался. "Неужели, - сказал сын Филиппа, - так легко
перейдя через Геллеспонт, я остановлюсь перед этой жалкой речонкой?" Он
бросился вперед и разгромил неприятеля.
После того, как пал Тир, город финикийцев, подчинявшихся персам,
Дарий предложил сыну Филиппа дружбу, все владения на запад от Евфрата до
Эгейского моря, десять тысяч талантов [талант - самая крупная денежная
единица древней Эллады и древнего Востока, около 1500 золотых рублей]
выкупа за семью, попавшую в плен к македонцам под Иссой, и руку одной из
своих дочерей. "Будь я Александр, - сказал тогда Парменион, - я принял бы
эти условия". "Да, - ответил проклятый юнец, - будь я Парменионом, я тоже
согласился бы на то, что предлагает мне персидский царь. Но так как я
Александр, условия, поставленные Дарием, меня не удовлетворяют. Зачем мне
половина государства, если я могу захватить его целиком? Зачем мне его
деньги, если их у меня и так много? А жениться на одной или сразу на обеих
дочерях Дария я могу и без его разрешения, - ведь они у меня в обозе..."
"Да, Александр умен, смел и прозорлив, - сокрушенно подумал старый
полководец. - Он в тысячу раз умней дряхлого осла Пармениона".
Вывод отнюдь не утешил белоголового македонца; напротив, возмутил,
вызвал в его завистливой душе волну сопротивления.