"Иван Ильин. О русском национализме" - читать интересную книгу автора

души, его недостатков, его талантов, его исторической проблематики, его
опасностей и его соблазнов. Национализм есть система поступков, вытекающих
из этой любви, из этой веры, из этой воли и из этого созерцания.
Вот почему национальное чувство есть духовный огонь, ведущий человека к
служению и жертвам, а народ - к духовному расцвету. Это есть некий восторг
(любимое выражение Суворова!) от созерцания своего народа в плане Божием и в
дарах Его Благодати. Это есть благодарение Богу за эти дары, но в то же
время и скорбь о своем народе и стыд за него, если он оказывается не на
высоте этих даров. В национальном чувстве скрыт источник достоинства,
которое Карамзин обозначил когда-то как "народную гордость" и источник
единения, которое спасло Россию во все трудные часы ее истории, и источник
государственного правосознания, связующего "всех нас" в живое
государственное единство.
Национализм испытывает, исповедует и отстаивает жизнь своего народа как
драгоценную духовную самосиянность. Он принимает дары и создания своего
народа как свою собственную духовную почву, как отправной пункт своего
собственного творчества. И он прав в этом. Ибо творческий акт не
изобретается каждым человеком для себя, но выстрадывается и вынашивается
целым народом на протяжении веков. Душевный уклад труда и быта и духовный
уклад любви и созерцания, молитвы и познания, при всем его личном
своеобразии имеет еще и национальную природу, национальную однородность и
национальное своеобразие. Согласно общему социально-психологическому закону,
подобие единит людей, общение усиливает это подобие и радость быть понятым
раскрывает души и углубляет общение. Вот почему национальный творческий акт
роднит людей между собой и пробуждает в них желание раскрыться, высказаться,
отдать "свое заветное" и найти отклик в других. Творческий человек творит
всегда от лица своего народа и обращается прежде всего и больше всего к
своему народу. Народность есть как бы климат души и почва духа; а
национализм есть верная, естественная тяга к своему климату и к своей почве.
Не случайно русская сердечность и простота обхождения всегда сжимались
и страдали от черствости, чопорности и искусственной натянутости Запада. Не
случайно и то, что русская созерцательность и искренность никогда не
ценились европейским рассудком и американской деловитостью. С каким трудом
европеец улавливает особенности нашего правосознания - его неформальность,
его свободу от мертвого законничества, его живую тягу к живой справедливости
и в то же время его наивную недисциплинированность в бытовых основах и его
тягу к анархии. С каким трудом прислушивается он к нашей музыке - к ее
естественно льющейся и не исчерпывающейся мелодии, к ее дерзновенным ритмам,
к ни на что не похожим тональностям и гармониям русской народной песни...
Как чужда ему наша не рассудочная, созерцательная наука... А русская
живопись, - чудеснейшая и значительнейшая, наряду с итальянской, - доселе
еще "не открыта" и не признана снобирующим европейцем... Все прекрасное, что
было доселе создано русским народом, исходило из его национального духовного
акта и представлялось чуждым Западу.
А между тем создать нечто прекрасное, совершенное для всех народов -
может только тот, кто утвердился в творческом акте своего народа. "Мировой
гений" есть всегда и прежде всего - "национальный гений", и всякая попытка
создать нечто великое из денационализированной или "интернациональной" души
дает в лучшем случае только мнимую, "экранную знаменитость". Истинное
величие всегда почвенно. Подлинный гений всегда национален, и он знает это