"Наталия Ильина. Автомобильный триптих " - читать интересную книгу автора

останавливается у моей, надо же, какое везенье! Спрашивает: "Чего у нее?" А
уж тут все знали, что у меня, отвечают хором. Электрик велел открыть капот,
включить зажигание, сунул в капот руку, что-то повернул, и - бац! - лампа
погасла. Дело оказалось совсем не в генераторе, а в пустяке каком-то, первый
электрик ошибся! Все так смеялись! А я - громче всех, мне-то как повезло!
Ехала я домой вечером, в метель, лампа не горела, я была счастлива.
Генераторов так и не подвезли, и я, содрогаясь, думала о том, чего я
избежала. Не меньше месяца я бы охотилась за новым генератором, который мне,
оказывается, совсем не нужен. На душе было так легко, так хорошо...
А дома меня ждал пакет с почтовой маркой, в нем - рукопись. Странная
рукопись: ни обратного адреса, ни подписи. Начинается так: "Сотрясение
мозга, два сломанных ребра, вывих руки, ушибы - это пустяки, которые не
сравнить с теми муками, которые..." Зачеркнуто. Затем: "Нет, сразу набело не
удастся. Запишу попросту все случившееся, и это послужит черновиком..." Но
черновика автор так и не перебелил. В чем дело? Может, его нет в живых и
родные, разбирая бумаги покойного, нашли этот конверт и отправили? Надеюсь,
впрочем, что автор жив. Но вряд ли здоров... Ознакомившись с рукописью, я
решила предложить ее вниманию читателя.
"Замучил повторяющийся сон. Ночь. Еду на своей "Волге", еще целой, не
разбитой, с прежними синими сиденьями (кто-то владеет ими сегодня?),
поскрипывают щетки, очищая стекло, вдруг из тьмы протягивается рука, срывает
щетки, стекло в снегу, я хочу остановиться - педаль тормоза проваливается,
хочу подрулить к обочине - руль пропал, машина кренится в сторону, я
догадываюсь - исчезло колесо, его отвинтила на ходу та же рука, сейчас меня
перевернет, бросит в кювет, просыпаюсь от собственного крика...
В тот день на дворе тоже мело. Был конец декабря, ранние сумерки...
Нет. Надо по порядку.
Человека починить можно, автомобиль - нельзя. Выйдя из больницы, я стал
таскать "Волгу" на тросе на все станции техобслуживания по очереди, умоляя
поставить новый кузов взамен исковерканного. Отказывали наотрез. И вдруг я
вспомнил о Саше. Это мой бывший студент выпуска десятилетней давности,
занимающий теперь крупный пост. Позвонил Саше. Он, милый человек, сразу по
голосу узнал своего бывшего профессора, и через два дня я привел "Волгу" к
воротам Энского ремонтного завода...
(Примечание. В рукописи завод назван, но я предпочитаю никого и ничего
не называть. Как-никак рукопись анонимная.)
Директор, приятный блондин средних лет, был любезен, обещал кузов
заменить - минута счастья! "Через недельку позвоню вам, пригоните машину, а
мы уж все подготовим, старый кузов снимем, новый поставим, как вам это?" Я
ответил радостной улыбкой. Улыбался и директор. Славный такой блондин, живые
серые глаза, левый иногда косит - возьмет вдруг и отъедет в сторону...
Через недельку не позвонили. Через две тоже. Стал звонить сам. Был я на
заводе в конце сентября, помню желтую листву лип, заглядывающих в окно, а
лишь в середине ноября мне позволили пригнать машину. В переулке у ворот
завода теснились автомобили, сновали какие-то люди. Трое подбежали ко мне:
"Продай сиденья! Пятьдесят рублей!" Я сказал, что ничего не продаю, - меня
не слушали. "Семьдесят пять!", "Сто!" - и тащили из-за пазухи грязные
десятки. К счастью, "Волгу" взяли в цех, а вслед неслись разгоряченные
голоса: "Двести!"
Директор огорошил сообщением: за один день сделать не удастся, долго