"Ясуси Иноуэ. Охотничье ружье; Письмо Секо; Бой быков (Три новеллы)" - читать интересную книгу автора

Господин Дзесукэ Мисуги!
Когда я обращаюсь к Вам так официально, мне начинает казаться, будто
бремя лет исчезло (правда, мне всего лишь тридцать три), и сердце трепещет,
словно я пишу любовное послание. Кстати, за последние десять с лишним лет
я - иногда втайне от Вас, иногда открыто - писала много любовных писем, но
ни одно из них почему-то не было адресовано Вам. Мне и самой, если говорить
всерьез, это кажется странным. А Вам?
Однажды супруга господина Такаги (Вы, наверно, помните эту даму: когда
она накладывает слишком много косметики, в ее лице появляется что-то лисье),
перемывая косточки видных людей Осаки и Кобе, не обошла вниманием и Вас,
причем в довольно резких выражениях: дескать, Мисуги женщинам не интересен,
ибо не способен понять тонких движений женского сердца; сам он, конечно,
может влюбиться, но женщина никогда не полюбит на всю жизнь подобного
человека. Не стоит очень уж огорчаться - этот нелестный отзыв сорвался у нее
с языка в минуту легкого опьянения, но кое в чем она, пожалуй, не так далека
от истины. О нет, Вы не из тех людей, кто страдает от одиночества или
приступов меланхолии, и в выражении Вашего лица преобладает не грусть, а
разочарование. На все у Вас существует совершенно определенная точка зрения,
которую Вы, само собой, считаете единственно верной. Почему-то эта Ваша
самоуверенность вызывает раздражение, желание ее поколебать. Словом, человек
Вы неинтересный, для женщин невыносимый и влюбляться в Вас бесполезно.
Подумайте, почему ни одно из написанных мною любовных писем не адресовано
Вам? Но все же мне это кажется странным. Хотя бы одно или два письма
следовало отправить и Вам. Пусть даже они адресованы не Вам, но если
предположить, что я писала их, думая о Вас, то, пожалуй, не так уж важно,
кто их адресат. Разве не могла я, от природы застенчивая и наивная не по
возрасту, стесняться писать своему супругу нежные письма и, думая о нем,
отправлять их другим людям? Видно, я родилась под несчастливой звездой, с
самого начала определившей мне такую судьбу. Несчастьем это было и для Вас.

Верно, мне не дано
Узнать Ваши светлые мысли.
Хочу подойти,
Но боюсь ненароком нарушить
Высокое это безмолвье.

Это стихотворение сложила я прошлой осенью, когда Вы сидели у себя в
кабинете. Я попыталась выразить в поэтической форме тогдашнее свое
настроение. Я вложила в эти слова чувства несчастной жены, которая боялась
(вернее, хотела, но не решилась) нарушить Ваш драгоценный покой, когда Вы
сидели у себя, рассматривая старинную фарфоровую чашу (ах, как бездушны, как
бесчувственны Вы были!). "Лгунья!" - возможно, подумаете вы. Но это не так!
Всю ночь напролет, играя в маджонг, я то и дело поглядывала украдкой в
сторону Вашего кабинета. Правда, это стихотворение я тоже отдала не Вам, а
потихоньку положила на стол в доме Тагами - того самого юного философа,
который успел сделать блестящую карьеру и нынешней весной стал доцентом
университета. Своей шалостью, как известно и Вам, я смутила душевный покой
молодого ученого, и бульварные газеты трепали мое имя в разделе скандальной
хроники, что доставило Вам неприятности. А я ведь всего лишь хотела
чуть-чуть поколебать Вашу самоуверенность. Удалось ли мне это?