"Ясуси Иноуэ. Обасутэяма - гора, где оставляют старух" - читать интересную книгу автора

долгих раздумий я пришел к мысли, что сам, возможно, повел бы себя так же,
окажись я в преклонные годы на ее месте.

* * *

Летом я отправился читать лекции на север Кюсю, в один шахтерский
городок, протянувшийся вдоль реки Онга, и в местном отеле встретился с
сестрой Киеко, с которой не виделся уже два года.
Киеко была самой младшей из четырех моих братьев и сестер. Во время
войны она вышла замуж, родила двоих детей, а потом оставила мужа и детей и
вернулась в родительский дом. Но вскоре ушла и оттуда, заявив, что хочет
начать самостоятельную жизнь.
Я с детства больше других братьев и сестер любил Киеко, но все же не
мог простить ей этот своевольный поступок. Между нами не было сказано слов о
том, что мы порываем навсегда, но Киеко, видимо, поняла своим чувствительным
сердцем мое отношение и не написала мне ни одного письма с тех пор, как ушла
из дома. Я тоже ей не писал и знал лишь, что она работает где-то на севере
Кюсю.
Когда же я узнал, что поеду на Кюсю, я решил повидаться с младшей
сестренкой и перед отъездом из Токио взял у матери ее адрес и даже отправил
телеграмму, хотя и сомневался, пожелает ли она со мной встретиться.
Вечером, когда я вернулся после лекции в отель, Киеко уже была в моей
комнате. Она сидела в углу у стены и против ожидания была в отличном
настроении. На ней была серая юбка и белоснежный шерстяной свитер, волосы
коротко пострижены по моде.
Ей уже исполнилось тридцать четыре года, но на вид нельзя было дать
больше двадцати пяти.
- Роскошно не живу, но на еду хватает, - ответила она на мой вопрос.
Последнее время она работала в косметическом кабинете на аэродроме
небольшого приморского городка близ устья реки Онга. Киеко была старшей над
несколькими молоденькими девушками-парикмахершами и обслуживала главным
образом иностранок.
Мы беседовали, как положено брату и сестре после долгой разлуки. Мне,
старшему брату, многое следовало бы сказать Киеко по поводу ее развода и
дальнейшего образа жизни, но я решил этого не делать, тем более что ничего
уже нельзя было исправить. Раз она решилась уйти из дома, оставив двоих
детей, значит, на то были свои веские причины.
И мы, тщательно обходя щекотливые темы, говорили лишь о родителях,
братьях и сестрах.
- Мать по-прежнему "обасутэ", - сказал я.
С тех пор как мать однажды заявила, что хотела бы покинуть семью и уйти
на Обасутэяма, мы, дети, нередко для удобства употребляли в разговоре между
собой это слово, вкладывая в него оттенок порицания ее самолюбивого,
своенравного и привередливого характера, а иногда, напротив, понятное лишь
нам самим чувство жалости и заботы о матери. Ее желание уйти от всех
отчетливо раскрыло положительные и отрицательные черты ее характера.
Киеко с трудом погасила мелькнувшую на губах улыбку и сказала:
- Наверное, мать и в самом деле хотела, чтобы ее отвели на гору
Обасутэяма и там оставили.
- Ты так считаешь?