"Ясуси Иноуэ. Сны о России" - читать интересную книгу автора

Кодаю возвратился домой совершенно подавленный. Нас ждет судьба
японцев, побывавших в этой стране ранее, думал он.
Выслушав Кодаю, Коити и Кюэмон не на шутку встревожились. Исокити и
Синдзо даже в лице переменились, но сказали, что заранее были уверены в
таком исходе и что следует примириться с судьбой. Седзо промолчал, а лицо
его приняло такое выражение, будто камень с души свалился.
Поняв, что возвращение на родину невозможно, Исокити и Синдзо решили
начать новую жизнь. Они занялись рыбной ловлей на Ангаре. Уж если суждено
провести здесь всю жизнь, думали они, надо, пожалуй, заняться рыбной ловлей,
тем более что освоить это дело им было легче, чем любое другое, - в Исэ они
считались неплохими рыбаками.
Рано поутру Исокити и Синдзо отправлялись к Ангаре и обходили ловушки,
которые ставили накануне. Большей частью попадалась щука с пастью, похожей
на крокодилью. Крупные экземпляры достигали веса до трех каммэ.[20] Щуки
водились в глубоких омутах в излучине Ангары и в ее притоках.
- В каждой стране - своя рыба, и ловится по-иному, - приговаривал
Коити.
Щука пришлась всем по вкусу, и японцы с удовольствием ели ее как в
вареном, так и в жареном виде.
Коити и Кюэмон теперь подолгу валялись в постелях. С той поры, как
надежда на скорое возвращение оборвалась, они заметно постарели. Седзо стал
регулярно посещать церковь. Вначале он стеснялся друзей и старался тайком,
незаметно для остальных уйти из дому. Потом перестал таиться и ходил в
церковь открыто. Каждый день японцы молча наблюдали, как Седзо спускается по
дороге к церкви, ковыляя на самодельных костылях. Никто из них не выказывал
радости по этому поводу, но и не порицал Седзо. Лишь Кюэмон, вздыхая,
говорил:
- Так Седзо скоро забудет, что он японец, - и с грустью глядел на
удаляющуюся фигуру Седзо, как глядят осенью на опадающие с деревьев листья.
Лишь Кодаю каждый день все так же отправлялся в город, ходил по
знакомым, сетовал на затруднительное положение, в котором они оказались,
просил совета и помощи. Все с сочувствием относились к японцам, но никто не
мог предложить конкретного пути возвращения на родину, никто не знал, как
это можно осуществить.
К концу августа заметно похолодало, потянулись на юг перелетные птицы.
Все они, словно сговорившись, летели вдоль Ангары. Кодаю с завистью глядел
вслед улетавшим птицам и горестно вздыхал, вспоминая о родных местах.
Наступила седьмая осень, которую он проводил на чужбине, но никогда еще он
не ощущал так остро тоски по родине. Однако ни разу ни словом, ни жестом
Кодаю не обнаружил перед товарищами, что творилось у него в душе.
В самом конце августа к японцам после долгого перерыва вновь пришли
Трапезников и Татаринов. Посидели они недолго, поговорили о разных
посторонних вещах и ушли. После их ухода Седзо сказал Кодаю:
- Вообще-то они приходили, чтобы узнать, не согласимся ли мы стать
учителями японского языка. Тогда они смогли бы вновь открыть бездействующую
школу на Заморской улице.
Кодаю долго, внимательно всматривался в лицо Седзо, так долго, что,
казалось, хотел просверлить его взглядом. Потом спросил:
- Седзо, ты часто встречался с ними в последнее время?
- Не так чтобы часто, - смущенно промямлил Седзо.