"Митрополит Иоанн. Самодержавие духа" - читать интересную книгу автора

монастыря. Память их Святая Церковь празднует, соответственно, 27 октября и
2 января по старому стилю.
В Повести хорошо видно желание дать, по возможности, всеобъемлющие
понятия о ходе мировой истории. Она начинается с библейского рассказа о
сотворении мира. Заявив таким образом о своей приверженности христианскому
осмыслению жизни, автор переходит к истории русского народа. После
Вавилонского столпотворения, когда народы разделились, в Иафетовом племени
выделилось славянство, а среди славянских племен - русский народ. Как и все
в тварном мире, ход русской истории совершается по воле Божией, князья -
орудия Его воли, добродетели следует воздаяние, согрешениям - наказание
Господне: глад, мор, трус, нашествие иноплеменных.
Бытовые подробности не занимают автора летописи. Его мысль парит над
суетными попечениями, с любовью останавливаясь на деяниях святых
подвижников, доблестях русских князей, борьбе с иноплеменниками-иноверцами.
Но и все это привлекает внимание летописца не в своей голой исторической
"данности", а как свидетельство промыслительного попечения Божия о России.
В этом ряду выделяется сообщение о посещении Русской земли святым
апостолом Андреем Первозванным, предсказавшим величие Киева и будущий
расцвет Православия в России. Фактическая достоверность этого рассказа не
поддается проверке, но его внутренний смысл несомненен. Русское православие
и русский народ обретают "первозванное" апостольское достоинство и чистоту
веры, подтверждающиеся впоследствии равноапостольным достоинством святых
Мефодия и Кирилла - просветителей славян и святого благоверного князя
Владимира Крестителя. Сообщение летописи подчеркивает промыслительный
характер крещения Руси, молчаливо предполагая за ней соответственные
религиозные обязанности, долг православно-церковного послушания.
Автор отмечает добровольный характер принятия служения. Этому служит
знаменитый рассказ о выборе вер, когда "созва Володимер боляры своя и старци
градские". Летопись не приводит никаких стесняющих свободу выбора
обстоятельств. "Аще хощеши испытати гораздо, - говорят Владимиру "болгары и
старци", - послав испытай когождо... службу и како служит Богу". Желание
богоугодной жизни, стремление найти неложный путь к Богу - единственный
побудительный мотив Владимира. Чрезвычайно показателен рассказ послов,
возвратившихся после испытания вер. Мусульмане отвержены, ибо "несть веселия
в них, но печаль...", католики - из-за того, что у них "красоты не видехом
никоея же". Речь идет, конечно, не о мирском "веселье" - его у мусульман не
меньше, чем у кого-либо иного, и не о житейской "печали". Речь - о живом
религиозном опыте, полученном послами. Они искали то веселие, о котором
говорит Псалмоневец: "Вонми гласу моления моего, Царю мой и Боже мой... И да
возвеселятся вси, уповающие на Тя, во век возрадуются: и вселишься в них, и
похвалятся о Тебе любящие имя Твое" (Пс5:3; 12). Это веские и радость
богоугодного жития - тихие, немятежные, знакомые всякому искренне верующему
православному человеку по умилительному личному опыту, не объяснимому
словами. Послы ощутили в мечети вместо этого веселия печаль - страшное
чувство богооставленности и богоотверженности, свидетель-ствуемое словами
Пророка: "Увы, язык грешный, людие исполнени грехов, семя лукавое, сынове
беззакония - остависте Господа... Что еще уязвляетеся, прилагающе
беззаконие, всякая глава в болезнь и всякое сердце в печаль..." (Ис.1:4-5).
И у католиков послы поразились не отсутствием вещественной красоты -
хотя по красоте и пышности католическое богослужение не идет ни в какое