"Наталия Ипатова. Леди декабря" - читать интересную книгу автора

информации обо всех нас: мы со скуки обожаем посплетничать. В особенности
о тех, кто стоит раньше нас по циклу: вероятность того, что вы совершите
полный оборот и передадите слова, ничтожна. В самом деле, какое вам
удовольствие мотаться по зимним месяцам, когда есть летние? Так что, с
вашего позволения, я воздержусь от комментариев тех, с кем вам
впоследствии предстоит встретиться. На всякий случай учтите, что их мнение
обо мне меня ни в коей мере не интересует. Как вы сказали, все - суета
сует.
- Это не я. Это Экклезиаст. Но к нему тоже не следует слишком всерьез
относиться. В конце концов, это всего лишь минутное состояние души. Вон...
Январь не унывает.
- Январь, - сказала она, - сопряжен с надеждами нового года. Ему как бы
есть ради чего жить. А что такое февраль? - она кивнула за окно. -
Кажется, цикл не сдвинется с места и через тысячу лет. А для меня он и
вовсе никогда не сдвинется. Но это вам неинтересно.
- Спасибо, мадам, - сказал я. - Укажите, будьте любезны, куда и как мне
идти, чтобы попасть в Март. Мне бы не хотелось вас беспокоить. Сейчас я
только возьму лыжи...
- Они вам не понадобятся. У меня все здесь, под рукой, в одной комнате.
Вон в ту дверь.
Это была дверь на террасу, за которой, как я сказал, вздымались тяжелые,
как свинцовые плиты, воды. Где-то на своем пути я оставил неуместное, а
оттого тупое ерничанье, которое, к сожалению, слишком часто выдается и
принимается за остроту ума, и теперь находился в некотором оцепенении.
Предстояло переварить, что я влетел куда похлеще, чем представлялось мне
вначале, а именно - в римейк сказки Маршака. Леди, оставьте себе ваши
подснежники! Выпустите меня! Господи, что будет с квартирой, если там и
впрямь взорвался телевизор? Теща не переживет.
- Постойте, - окликнула меня Палома, когда я на негнущихся ногах в обход
ковра направлялся к двери. - Поставьте это в вазу. Нет, не в ту, в
бежевую, там лучше. И возьмите Ключ. Без Ключа вам не пройти.
Я вернулся и принял из ее холодных рук длинную прозрачную сосульку.
Еловая ветвь Вегара позванивала бронзовыми шишками, по крайней мере, мне
так казалось, и согласно законам жанра я догадался, что она несла не
куртуазную, а все ту же смысловую нагрузку. Какое счастье, что февраль в
этом году не високосный! Руки мои онемели от холода Ключа, и я с
облегчением поспешил вступить в Март, оставляя за спиной ее промозглую,
ветреную, слякотную Ниццу.

3. Вороные кони Марта

Сосулька таяла в моих руках, и капли падали на пустынную кремнистую
дорогу, вьющуюся под ногами и круто уходящую за поворот. Если в глубине
души я и ожидал оказаться на берегу Средиземного или какого-то другого
моря, со всеми его прелестями в зимнюю пору, то новая реальность приятно
разочаровала. Никакой воды здесь не было и в помине. Пролетал мелкий
колючий снежок, впивавшийся в щеки, как щетина, но на земле он почти не
задерживался: его сдувало сильным сухим ветром. Лишь там, где он
запутывался в желтой прошлогодней траве, виднелись белые ручейки, словно
растекшееся по трещинам в земле молоко. Было пасмурно.