"Наталия Ипатова. Долги красной ведьмы (Король-Беда и красная ведьма - 3)" - читать интересную книгу автора

своей стороны, она бы не возражала, когда бы миссия ее жизненного пути
свелась только к поиску кандидата и передаче Могущества ему, как если бы
ей оно было доверено только на сохранение. Кеннет был лучше всех прочих.
Он не охотился за ее кровью специально, и ему, как она полагала, было
больше всех надо.
- Давай будем считать, будто я уже переболела, - сказала она, пытаясь хотя
бы в голосе сохранить бодрость. - Иначе какой смысл во всех этих Условиях?
Заведи себе учеников и ходи по кругу. Ты - их, они - тебя заклинают. Ну
неужели я тебя брошу? Показывай.
Никогда прежде она не слышала, чтобы вскрылась рана, зажившая несколько
лет назад. Бывало, человек не переносил ампутации, но это случалось сразу,
если не выдерживало сердце, либо через несколько дней, если врач отнесся к
делу небрежно и недостаточно тщательно прижег обрубок. То, что осталось от
левой руки лучника Кеннета аф Крейга, растоптанной обезумевшей лошадью,
выглядело чудовищно, но в одном Аранта была убеждена: военный хирург Грасс
сделал все, как полагается. Она верила в него больше, чем в Каменщика. Во
всяком случае, он являл ей больше чудес.
Кеннет чуть отстранился, словно демонстрируя ей нарочно, что он не желает
иметь ничего общего со своей искалеченной рукой. Аранта развязала шнурок у
него на горле и спустила рубашку с плеча. Замечательная ключица, изящной
формы, чуть выступающая, обтянутая загорелой кожей с крошечной коричневой
родинкой во впадинке. Аранте так нравилось целовать ее - благо, ключица
Кеннета приходилась в самый раз против ее губ. Но сейчас, мельком глянув в
его покрасневшие от напряжения глаза, она не стала этого делать: очевидно,
Кеннет не мог думать ни о чем, кроме боли, да о том еще, каким досадным
образом все осложнилось.
Идеальной формы мускулистое плечо - все-таки степной загар помалу начинал
сходить, и они с Кеннетом были как день и ночь, хоть он и не упускал
случая пожариться на солнце без рубашки, - выше локтя заканчивалось
исковерканным шрамами обрубком, комком мертвой плоти, скрученной от
прикосновения раскаленного металла. Так производили прижигание, потому что
рана не была чистой. То есть до сих пор Аранта полагала, что эта плоть -
мертва. То, что она видела сейчас, не укладывалось ни в какие ее
представления о физиологии и не было подкреплено никаким жизненным опытом.
Шрамы от старых швов набухли и покраснели, местами растрескались, и видно
было, как там, внутри, шевелится что-то красное. Обрубок сочился в
основном пока сукровицей, но и она приобретала подозрительно розовый цвет.
Судя по тому, как заострились скулы Кеннета, он, должно быть, готов от
боли на стенку лезть.
- Надо заново зашивать, - сказала Аранта, стараясь скрыть свое
беспокойство. - Но у меня нет ни иглы, ни ниток. Все, что я могу, - это
наложить жгут, если кровотечение усилится, а похоже, к тому идет.
Поднатужившись, она оторвала рукав от рубашки Кеннета и принялась
сооружать ему правильную повязку, а он вздрагивал и морщился, если она
нечаянно причиняла боль. Вот еще проблема: его рубашки, между прочим,
надолго не хватит, Грандиоза в шелке, им не перевязывают, а если она
оторвет кусок от своего платья, то вскорости придется ходить голой.
- Ну, - тихо произнес он, - пока ты этого хочешь...
- Что? - Она подняла недоуменный взгляд от обрабатываемой раны. - О чем
это ты?