"Наталия Ипатова. Ледяное сердце Златовера ("Большое драконье приключение" #5)" - читать интересную книгу автора

сказки, а потому способен на любую геройскую дурь.
Лестница визжала и стонала на всю округу, пока Звенигор, а затем и я
поднимались по ней на "эстраду". Саламандр медленно обошел вокруг стола,
пытаясь под пыльным покровом рассмотреть лица мертвых. Я с облегчением
заметил, что он достаточно умен, чтобы ни к чему здесь не прикасаться.
Самого меня больше интересовало, чем это все они занимались в момент смерти.
- Выражение лиц прочитать невозможно, - заметил Звенигор, - но в позах
у них нет ужаса.
Я кивнул. Я тоже не обнаружил ничего, свидетельствующего о смертном
страхе. Скорее, все эти люди были чем-то очень поглощены. Скажем, делом всей
жизни. В их позах сквозило глубокое напряжение. Позах? Что такое странное
было в их позах? Левое запястье каждого было сжато рукой соседа слева, а
правая рука сжимала запястье соседа справа. Этот жест показался мне до боли
знакомым, словно и самому мне приходилось проделывать такой фокус. Через
секунду я вспомнил! Это же классическая позиция передачи магической энергии.
Круг был замкнут. Все, в одночасье умершие за этим столом, были магами. Чем
они тут занимались?
Я насчитал одиннадцать трупов за столом. Одиннадцать магов, ради
какой-то надобности объединивших свои волшебные силы. Я слыхал о таком
методе в Хайпурском Университете, правда, леди Джейн отзывалась о такой
технике весьма сдержанно, утверждая, что преимущества ее спорны. В самом
деле, если в формуле магической силы N, выражающее число участников, стоит в
числителе, то в формуле интеллекта оно же размещается в знаменателе, в корне
опровергая поговорку: "Две, мол, головы лучше". Лучше трех? Зримые здесь
последствия доказывали, что леди Джейн мыслила здраво. Доколдовались. Я
поежился, представив, какая чудовищная силища циркулировала по этому кольцу.
"И горе тому, кто разомкнет..."
Поскрипывая рассохшимися досками настила, Звенигор шаг за шагом обходил
круг мертвецов.
- Эй, Арти, - позвал он, став на мгновение невидимым для моих глаз, -
это, кажется, по твоей части. Посмотри.
Заслоненное Кругом, в плетеном дачном кресле, опираясь на его спинку,
зажатое подлокотниками с боков, стояло зеркало. На беглый первый взгляд -
обычное, засиженное мухами мутное зеркало, в котором отражалась лишь ночь.
Та же чудовищная смесь паутины и пыли свисала со спинки кресла. И я только
через минуту понял, что же показалось ему здесь таким неестественным.
На сидении не было пыли.
Звенигор молча указал вниз, на грязный пол вокруг и под самим креслом.
Саламандру тоже никак нельзя было отказать в наблюдательности, хотя он и не
изучал магических наук. На полу, не затянутые сплошным пыльным ковром,
отчетливо виднелись два симметричных следа: нечто вроде отпечатка
треугольного копытца размером не более, чем в пол-ладони, и на некотором
расстоянии - круглая точка диаметром с мелкую монетку. Совершенно случайно я
знал, на что это похоже.
- Женские туфли?
Через мгновение рассудок мой в панике заметался, как обезумевшая
Касторка, и я с трудом удержал себя от первого острого порыва сигануть в
кусты и нестись сломя голову прочь с этого места, где все внезапно стало
очевидным. Я сжал плечо Звенигора.
- Ближе не подходи, - прошептал я. - И если хоть немного дорожишь