"В.Ю.Ирхин, М.И.Кацнельсон "Уставы небес" 16 глав о науке и вере [R]" - читать интересную книгу автора

Между греческой наукой и наукой современного Запада существует не
просто различие, а прямо-таки бездонная пропасть. Отличительная особенность
христианского мира - та исторически сложившаяся в нем, и только в нем одном,
всеохватность жажды знания, непреклонная настойчивость в поисках истины,
которая воплотилась в нашей науке. То, что такая наука с ее
универсальностью, не признающей никаких границ, и с ее внутренним единством
возникла только на Западе и только на христианской почве, есть бесспорный
факт... Для грека предмет познания - космос, то есть Совершенное и
Упорядоченное...; все прочее для него ничто, материя... Но если мир есть
Творение Божие, тогда все, что есть, достойно познания... И Аристотель, и
Демокрит, и даже Фома и Декарт следуют тому же греческому импульсу,
расслабляющему движущую пружину науки, - стремятся к замкнутой форме и
завершенности (К.Ясперс, Ницше и христианство, с.59-62).
Для характеристики мироощущения древних греков можно вспомнить
мистическую философию Пифагора; в качестве редкого примера мышления,
близкого к современной физике, можно привести разве что Архимеда.
Основной интеллектуальный потенциал еврейского народа всегда был
направлен на изучение и комментирование Торы с целью правильного ее
исполнения, а не связанные с ней науки считались напрасной тратой времени (в
то время как светская наука интенсивно развивалась и использовалась
христианами). Это и было одним из главных факторов, определившим достаточно
изолированное (вплоть до XIX века) сосуществование еврейской и христианской
культур в одном и том же географическом пространстве Европы.
И если кто-либо занимается нееврейскими премудростями, это причисляется
к пустым занятиям, ибо приводит к греху небрежения изучением Торы, как об
этом сказано в законах об изучении Торы... И разве только человек изучает
эти премудрости, чтобы ими воспользоваться, то есть для того, чтобы иметь
заработок, который бы обеспечил возможность служения Всевышнему, или же он
умеет обращать эти премудрости в служение Богу - именно с такой целью их
изучали Рамбам [Маймонид, 1135-1204 - крупный еврейский ученый и философ,
следовавший традиции Аристотеля], Рамбан [Нахманид, 1194-1270] и их
последователи (Шнеур Залман, Тания, 1.8).
Арабская наука, впитавшая достижения античности и культуры Востока и
бурно развивавшаяся в средние века, имела синкретический характер и была
тесно связана с религией ислама и толкованием Корана (а также трудов
Аристотеля).
В 11 веке Мухаммад Аль-Газали (исламский теолог и мистик), который спас
мусульманских богословов, истолковав исламские тексты таким образом, что это
позволило им успешно отразить натиск греческой философии, поставил схоластов
перед фактом, что природа их знания уступает знанию, достигаемому путем
суфийской практики. Они сделали его своим героем, и их преемники до сих пор
учат его толкованиям как ортодоксальному исламу, несмотря на его
утверждение, что академический подход является недостаточным и низшим по
сравнению с истинным знанием (Идрис Шах, Путь суфия, с.246).
Авторитетом не только для исламского мира, но и для европейских
схоластов был последователь Аристотеля Аверроэс (Ибн-Рушд, 1126-1298). Он
считал человеческий разум основным средством общения с Богом и ставил
философию выше религии. С другой стороны, в исламе встречается и резкая
критика философии, в том числе ее соединения с религиозным законом (см.
гл.6).