"Наталья Иртенина. Праздник синего ангела" - читать интересную книгу автора

очень странный человек: нормального, человеческого цвета, но с очень
бледным лицом, на нем было какое-то свободное, развевающееся на ветру
серого цвета одеяние. Лицо... Лицо его очень трудно описать словами.
Какой-то невидимой чертой оно было разделено на две половины. Одна часть
выражала нечеловеческое страдание и одновременно абсолютную мировую печаль,
тяжелую скорбь и плач души. На другой половине лица были написаны
безграничное презрение, ненависть, смех и сатанинская гордость, ясно
читавшаяся на изгибе усмехающихся губ. Все лицо было страшно искажено из-за
этого двухполовинчатого сочетания. Одна рука человека свободно висела вдоль
тела, другую он протянул вниз, в направлении груды синих тел. Непонятным
было его намерение: то ли это был жест помощи и сочувствия тем, кто внизу,
то ли он сам просил спасти его от подбирающегося к ногам едкого дыма.
Отверженный и отвергающий, спасающий и молящий о спасении - он был центром
всей композиции, хотя художник изобразил его в самом углу, наверху.
Первым нарушил молчание Ковригин:
- Как ты ее назвал?
- Не знаю. У нее нет названия.
- Кто этот человек - на скале?
- Если бы я знал. Я видел его во сне.
- Может быть, это бог? - спросил Гаврилин.
- Нет, человек. Но не конкретный. Скорее всего, это собирательный
образ. Но может я ошибаюсь. Я ни о чем не думал, когда писал это. Оно
выливалось из меня само. Это стихия, у нее нет имени, кроме этого
затасканного слова - "вдохновение"... Я очень устал. Мне хочется спать...


* * *

С утра в понедельник в клинике - обязательный врачебный обход. Во все
остальные дни недели это бывает редко, по усмотрению лечащего врача -
сочтет он нужным навестить своих пациентов, скорректировать курс лечения
или пустит дело на самотек до очередного понедельника. Но в этот день
традиционно обход возглавляет Николай Алексеевич - главврач клиники,
психиатр от бога, человек, которого любили все - от рядовых врачей и
медсестер до уборщиц и санитаров, не говоря уже о пациентах и их родных. Он
умел для каждого найти доброе слово, подбодрить, успокоить, вселить надежду
на выздоровление, но мог и резко отчитать, провинившимся не давал спуску,
был строг к нарушителям врачебной этики и дисциплины, но в своих решениях
бывал неизменно справедлив. Словом, и для персонала, и для больных он был и
властным отцом, и ласковой, нежной матерью. Любили его и за то еще, что не
был он ни выскочкой, случайно оказавшейся на верху служебной лестницы, ни
"парашютистом", спущенным сверху в мягкое кресло. Он всего добивался умом,
профессионализмом, врачебным чутьем, любовью к порядку и к своей работе.
В палате находились четверо: Николай Алексеевич, лечащий врач - доктор
Сорокин, Анна Ильинична и душевнобольной Иван Найденов. Он сидел на
кровати, ссутулясь и сложив руки на коленях. Его ничего не видящий, тяжелый
и задумчивый взгляд уперся в противоположную стену. Казалось, он и не
заметил прихода врачей, не слышал их слов.
- Как он себя ведет, по-прежнему? - Николай Алексеевич повернулся к
Сорокину.