"Клиффорд Ирвинг. Следствие защиты" - читать интересную книгу автора

голову мерлушковую шапку.
Однако, будучи студентом-старшекурсником, в колледже он выбрал для себя
факультативные курсы по музыке и философии, мог цитировать наизусть Шекспира
и Эмерсона и гораздо чаще прослушивал магнитофонные записи Верди, чем Мерла
Хаггарда. Путешествуя по Европе летом, после окончания университета, он
несколько раз слушал оперу в Ковент-Гарден, а в Париже подружился с молодым
голландским художником, который водил его по Лувру до тех пор, пока у
Уоррена всерьез не заныли ноги. Вернувшись в Хьюстон, в школу юристов, он
приобрел абонемент в "Элли-Сиэтэ", а в 1980, в первый год своей адвокатской
практики, выписал ради общего образования журналы сельскохозяйственной
ассоциации и Лиги защиты животных.
С Чармиан Элен Кимбал он познакомился на берегу пруда, у
"Шамрок-хилтон", в один из сентябрьских воскресных дней, ему было тогда
двадцать шесть лет. Он был в авиаторских очках и подрезанных до колен
"левайзах"*, а минут через пять лихо зажег спичку о ноготь большого пальца.
Чарм тогда только закончила Пенсильванский университет по специальности
"журналистика" - стройная юная блондинка с серьезными голубыми глазами и
сильным красивым голосом. Ее отчим, бостонский биржевой брокер, перевез
семью в Хьюстон, когда на "Галерее" открылось отделение его фирмы. Чарм
отстояла свое право вернуться на Восток для учебы в колледже, а затем
провести свой предпоследний перед выпуском год в Париже. Ей даже и в голову
не приходила такая нелепая идея, как выйти замуж за техасца.
______________
* От "Levi's" - известной фирмы, выпускающей джинсы (англ.).

В тот же вечер Уоррен пригласил ее на ужин в хороший французский
ресторан, где вдруг заявил:
- Неплохо. Но если Господь не захотел, чтобы при каждой трапезе мы ели
камни, то с какой стати он одарил нас подливкой?
- О, ради Бога! - воскликнула Чарм. - Как ты ухитряешься быть
одновременно и адвокатом и деревенщиной?
- Послушай! Я езжу на учебу на "харлее", и при этом я знаю, где Джонни
Кэш отбывал свой срок, - но так же делает и мой отец, а он судья.
В Уоррене чувствовалась какая-то основательность, одаренность. Он умел
рассмешить Чарм Кимбал, и он коснулся каких-то струн, запрятанных в глубине
ее души. Она выросла в семье, где брак между родителями рано распался, а
отец и мать Уоррена прожили вместе тридцать пять лет. Уоррен обитал в
холостяцкой квартире-студии в конце Германн-парка; и именно там через
несколько недель знакомства они с Чарм стали любовниками. Она тогда первый
год работала телерепортером.
- Это может показаться потрясающе забавным, - объясняла она однажды
декабрьским вечером, прижимаясь в постели к Уоррену, - но несколько дней
назад я брала интервью у женщины, которая облила двух своих детей бензином и
подожгла спичкой...
Чарм яростно потрясла головой, чтобы прогнать от себя возникший образ.
- Приходится выглядеть чертовски серьезной, пока ты, как сумасшедшая,
стрекочешь в микрофон. Нет времени, чтобы постараться понять, что же
чувствуют люди на самом деле.
- А ты попробуй, - убеждающе сказал Уоррен. - И когда я увижу тебя на
экране, это будет заметно.