"Дэвид Ирвинг. Вирусный флигель" - читать интересную книгу автора

считали нужным держать в секрете сообщение из Берлина. Сразу после
рождественских каникул Мейтнер возвратилась в Стокгольм, а Фриш - в
Копенгаген. Но их совместная работа не прервалась. Совещаясь по телефону,
они готовили статью, где излагали уже известные нам теоретические
соображения и расчеты. В середине января их статья поступила в редакцию
лондонского "Нейчур". Но хотя это была первая в мире статья, в которой
говорилось о процессе расщепления атомного ядра, ее публикация задержалась
на целый месяц.
Между тем сразу по возвращении в Копенгаген, еще до того, как в
"Натурвиссеншафтен" была опубликована статья Гана и Штрассмана, Фриш во всех
подробностях рассказал Бору о письме Гана и о расчетах количества
высвобождающейся энергии, которые были проделаны им с Лизой. Вскоре Бор на
несколько месяцев поехал в Америку. А с ним отправились за океан и новости.
В те же дни Иосиф Маттаух возвращался в Берлин после лекционного тура
по Скандинавии. Он ехал к себе через Данию. Фриш встретил его на пути в
Копенгаген, и всю дорогу до датской столицы физики горячо обсуждали
энергетические расчеты, выполненные Фришем и Мейтнер. И, конечно же, Фриш
сообщил Маттауху, что ему только-только удалось подтвердить физическими
методами открытие берлинцев. Это оказалось совсем несложным делом. Очень
простое устройство уверенно зарегистрировало мощные импульсы ионизации,
возникающие при каждом акте расщепления. Фришу не терпелось
продемонстрировать свои опыты. Немедленно по прибытии в Копенгаген он повел
Маттауха в лабораторию и показал ему все. Вторым человеком, которому Фриш не
замедлил сообщить новости, был Бор. Фриш отправил ему каблограмму.
Как и следовало ожидать, статья Гана и Штрассмана, появившись в печати,
не осталась незамеченной. Рядом с Ганом, в Берлине, ничего не зная ни о
работах Фриша, ни о дальнейшем развитии работ самого Гана, физики Зигфрид
Флюгге и фон Дросте уже 23 января отправили в "Цайтшрифт фюр физикалише
хеми" статью, выводы которой полностью совпадали с выводами Фриша и Мейтнер.
Но и этой статье было суждено залежаться в редакции. Об энергетических
возможностях открытого Ганом и Штрассманом процесса превращения элементов
физики впервые услышали от Бора. Он выступил на Пятой вашингтонской
конференции по теоретической физике 26 января и буквально поразил всех,
сообщив о работах Фриша и Мейтнер и о том, что ядерные осколки высокой
энергии можно обнаружить простейшими приборами. Бор никогда не блистал
красноречием, но эффект его последних слов был поразительным. Едва он
произнес их, несколько физиков сорвались со своих мест и, как были в
вечерних костюмах, помчались в лаборатории, чтобы возможно скорее повторить
и проверить результаты, о которых доложил Бор.
А через сутки многие американские газеты уже оповестили читателей об
опытах. И когда спустя месяц вышли научные журналы со статьями Мейтнер и
Фриша, а также Флюгге и фон Дросте, лавры уже венчали другие головы. В
Англии из серьезных газет только одна "Тайме" уделила место этим важнейшим
событиям; в маленькой заметке говорилось, что в Колумбийском университете, в
Америке, открыли новый процесс - "расщепление" атома урана физик Энрико
Ферми, работавший в США, воспользовался циклотроном с магнитом весом около
76 тонн "для самого эффективного из осуществленных на Земле преобразования
массы в энергию"; по расчетам Ферми, энергии при этом выделялось в 6
миллиардов раз больше, чем требовалось для того, чтобы вызвать процесс
расщепления.