"Джон Ирвинг. Четвертая рука" - читать интересную книгу автора

ненависть его жены.
Теперь, правда, уже бывшей жены. Патрик клял свои бесконечные
командировки, но его жена (в ту пору она еще была его женой) утверждала, что
все дело в женщинах. Сказать по правде, Уоллингфорд любил развлечься на
стороне - как в командировках, так и в Нью-Йорке.
Незадолго до прискорбной истории со львами против Уоллингфорда было
возбуждено дело о предполагаемом отцовстве. И хотя дело вскоре закрыли -
анализ ДНК оказался отрицательным, - сама возможность подобного процесса
привела его жену в бешенство. Мало того что ее ветреного супруга уличили в
вопиющей неверности, она давно хотела ребенка, а Патрик упорно ей в этом
отказывал. (Опять же кляня на чем свет стоит свои командировки.)
Бывшая жена Уоллингфорда - ее, кстати, звали Мэрилин - позже говорила:
жаль, мол, что муженек потерял всего лишь левую руку, а не кое-что другое.
После развода с Патриком она очень быстро вышла замуж, забеременела, родила
и тут же снова развелась. А потом постоянно твердила, что по сравнению с той
болью, какую она испытала при родах - а ведь она так хотела ребенка, -
страдания Патрика, утратившего руку, можно считать сущей ерундой.
Патрик Уоллингфорд вспыльчивостью не отличался; ровный спокойный нрав
был неотъемлемым его достоинством, как и привлекательная внешность. Но
память о пережитом страдании он хранил свято и на эту святыню не позволял
посягать никому. Уоллингфорда выводили из себя попытки принизить его
трагедию. "Подумаешь, роды", - возмущался он, когда Мэрилин говорила, что ей
было больнее, чем ему.
Не всегда удавалось ему сохранить душевное равновесие и в тех случаях,
когда Мэрилин начинала твердить, что он неисправимый бабник Патрик считал,
что за юбками никогда не бегал. Он не соблазнял женщин - лишь поддавался
соблазну. Он никогда не звал их - они звали его сами. Если можно так
выразиться, Патрик Уоллингфорд представлял собой мальчишеский эквивалент тех
девушек, которые просто не в состоянии сказать "нет" - бывшая жена
Уоллингфорда особенно подчеркивала слово "мальчишеский". (Патрику было под
тридцать, когда они развелись, но, по словам Мэрилин, он так и остался
вечным мальчишкой.)
Однако возможность сесть в кресло телеведущего - что, казалось, было
уготовано Уоллингфорду самой судьбой, - по-прежнему оставалась весьма
призрачной. А после несчастного случая со львами радужные перспективы,
открывавшиеся в карьере Патрика, и вовсе померкли. Кто-то из руководителей
даже высказался в том смысле, что, с точки зрения эстетики, облик однорукого
ведущего теленовостей представляется просто "тошнотворным". Вряд ли приятно,
утверждал он, с утра пораньше или на ночь глядя лицезреть на экране
несчастного калеку, которому голодный лев руку отгрыз! Пусть эпизод со
львами не длился и тридцати секунд - весь сюжет занимал ровно три минуты, -
но эти кадры, причем неоднократно, видели во всех странах мира, их без конца
повторяли чуть ли не в каждом выпуске новостей как минимум две недели.
А случилось все в Индии, куда Уоллингфорд отправился в командировку.
Канал, на котором он работал, отличался особым пристрастием к показу
различных бедствий, отчего в журналистских кругах его прозвали
"международным катастрофическим" или попросту "каналом ужасов". Так вот,
Патрика послали делать материал о безвестном индийском цирке в штате
Гуджарат. (Никакой другой информационный телеканал никогда не послал бы
корреспондента из основной нью-йоркской редакции в какой-то заштатный