"Николай Исаенко. Вижу противника! (про войну)" - читать интересную книгу автора

значительного количества радиостанций наведения истребителей на самолеты
врага.
В начале марта на Северо-Кавказском фронте существовали всего три таких
радиостанции. Они имели позывные "Белка-1", "Белка-2" и "Белка-3", работали
на них девушки, которых ласково называли "белочками". "К сожалению,
"белочки" могли лишь сообщать о появлении воздушного противника. На новых же
радиостанциях наведения, к тому же многочисленных, работали опытные
авиационные командиры. Они давали летчикам дельные советы, подсказывали во
время воздушных схваток наиболее выгодные маневры, а вскоре начали
руководить воздушными боями.
Не стоит, однако, думать, что воевать нашему полку в марте было легко,
что авиация и зенитная артиллерия врага не оказывали бешеного сопротивления,
что обходилось без потерь. Потери мы, конечно, имели. И во время воздушных
боев, и при ожесточенных бомбардировках наших аэродромов, и от зенитного
огня противника. "Зацепило" и меня: 22 марта был подбит зенитками в районе
станицы Троицкой. На "лагге" взорвался правый крыльевой бензобак, в крыле
образовалось большое, почти квадратное отверстие, меня ранило осколком в
левую ногу. С трудом вырвал машину из штопора, повел в сторону от линии
фронта. Световая и механическая сигнализация подсказывали, что повреждена
гидросистема выпуска шасси, произвольно вышла правая "нога", воздушный поток
беспощадно сдирал с поврежденного крыла остатки фанерной обшивки. Следовало
немедленно прыгать с парашютом, но восточный ветер силой до двадцати метров
в секунду мог унести к противнику, и безмерно жаль было новый, недавно
установленный на "лагге" мотор, поэтому я решил сажать машину на одну "ногу"
на первое попавшееся поле. При планировании, находясь примерно в двадцати
метрах над землей, заметил, что поле покрыто бугорками, решил, что это
неубранный картофель, и лишь после того, как самолет остановился и плавно
лег на левое крыло, обнаружил, что консоль выворотила из земли круглую,
плоскую противотанковую мину...
Прибыли саперы, разминировали проход, поврежденный "лагг" вытащили на
ближайший проселок, чтобы отправить в мастерские. Словом, все обошлось. Даже
ранение мое оказалось довольно легким. Однако от боевых полетов меня
отстранили, и отстранили почти на три недели, которые показались невероятно
долгими.
Особенно тяжело переживал я запрет на боевые вылеты после того, как
побывал на авиазаводе, где в последних числах марта получал для полка десять
новых истребителей. Увидел в цехах только стариков, женщин и детей.
О том, что программу цех сборки перевыполняет, мне рассказал
шестидесятилетний, совершенно седой, морщинистый мастер. Рядом работала
худенькая девчушка с белесыми косичками. Я спросил, сколько ей лет и как ее
зовут.
- Пожалуйста, подождите до перерыва! - сказала девчушка.- Мне нельзя
отвлекаться, подведу бригаду.
После звонка на обед она нашла меня. Звали ее Дусей, шел ей пятнадцатый
год. Родом она и другие ребята были из Таганрога.
- Вот работаем, будем тут восьмой класс заканчивать,- сказала девочка.
- А где твои родители, Дуся?
- На фронте. Папа - артиллерист, а мама - хирург в медсанбате.
Обедала Дусина бригада рядом с цехом, на воздухе, за дощатым столом.
При нашем приближении все мальчишки и девчонки встали, словно класс при