"Николай Исаенко. Вижу противника! (про войну)" - читать интересную книгу автора

станицей Крымской. Мне же особенно памятен первый вылет на прикрытие войск,
оборонявших Малую землю. Случилось это 25 апреля. Генерал-майор Кутасин,
проходивший стажировку в должности командира авиационной дивизии, приказал
возглавить шестерку истребителей и потребовал:
- Чтобы ни один "лапоть" к Малой земле не пробрался!
"Лаптями" на фронтовом жаргоне именовались вражеские бомбардировщики
Ю-87, у которых обтекатели неубирающихся шасси формой смахивали на лапти.
Мы разделили шестерку "лаггов" на две группы - ударную, из четырех
машин, и сковывающую, из двух. В ударную, кроме меня и моего ведомого
сержанта М. Г. Ишоева, вошли лейтенант А. П. Попов и сержант В. М. Морозов,
а в сковывающую - старший лейтенант Белов и сержант М. А. Шалагинов.
Может показаться странным, что ведущим сковывающей группы,
предназначенной для борьбы с истребителями противника, я назначил старшего
лейтенанта Белова, в мужестве которого сомневался. Однако причины для такого
назначения Белова у меня были. Со времени печального происшествия вблизи
Славянской мы со старшим лейтенантом вместе не летали, а по отзывам
некоторых летчиков Белов проявлял при встречах с вражескими самолетами
смелость и решительность, возглавляемые им группы истребителей сбили за
минувшее время несколько самолетов противника. Возможно, эпизод под
Славянской следовало считать неприятным недоразумением. Был, правда, случай,
когда Белову поручили сопровождать идущий на разведку в глубокий тыл
противника самолет Пе-2, и старший лейтенант не выполнил задание,
приземлился вскоре после вылета, сообщив, что потерял Пе-2. Слышал я также
от молодых летчиков, что старший лейтенант по-прежнему предпочитает, увидев
"мессеры", строить спасительную "карусель", а не атаковать врага. Все это
настораживало. Но ведь Белов и впрямь мог потерять Пе-2 в условиях плохой
видимости, а рассказы одних летчиков противоречили рассказам других, и
полностью верить им не приходилось. Кроме того, признаюсь, хотелось верить в
лучшее. И назначая Белова в сковывающую группу, я как бы подчеркивал, что
прошлое забыто, что я полностью ему доверяю: там, вблизи Славянской,
прикрывал Белова я, здесь прикрыть меня предстояло Белову.
Ударная группа шла на высоте 3500 метров, сковывающая - на высоте 4000
метров. Воздушного противника над Мысхако при нашем приближении не
оказалось.
Я повел истребители с набором высоты в море, чтобы наблюдать за
обстановкой со стороны солнца. Но не успели мы удалиться на пять-шесть
километров от берега, как появился ползущий курсом на Мысхако огромный
эшелон вражеских бомбардировщиков Ю-88 и Хе-111. Они летели девятками, и
считая эти девятки, я сбился со счета. Где-нибудь поблизости, конечно,
находились истребители противника: ведь бомбардировщики и истребители
гитлеровцев, вылетающие с разных аэродромов, производят встречу над
каким-либо заранее обусловленным пунктом или в каком-нибудь заранее
определенном районе, и в данном случае, наверняка, таким районом были
подступы к Малой земле.
Словно в подтверждение мелькнувшей мысли, в наушниках раздался
взволнованный возглас Белова:
- Разворачивайтесь! Сзади "мессы"!
Белов не ошибался. На его высоте мчались две четверки истребителей
Ме-109. Меня только удивило, что их так мало. Для прикрытия громадного
эшелона бомбардировщиков командование противника должно было направить