"Николай Исаенко. Вижу противника! (про войну)" - читать интересную книгу автора

гораздо больше истребителей.
Все, что произошло в последующие секунды, было результатом почти
молниеносного, интуитивно принятого решения - не разворачиваться навстречу
вражеским истребителям, не ввязываться с ними в бой, а броситься в атаку на
бомбардировщики, создать на пути следования "юнкерсов" и "хейнкелей"
ситуацию, угрожающую столкновением и катастрофой хотя бы для первых девяток
фашистских бомбардировщиков, ситуацию, при которой численное превосходство
противника стало бы его слабостью.
Разумеется, времени для обстоятельного продумывания обстановки не
имелось. Сформулировать свое решение более или менее отчетливо, как я делаю
это сейчас, не было возможности. Я только понимал, что нельзя
разворачиваться, нельзя связываться с "мессерами": бомбардировщики в этом
случае спокойно дотянут до Малой земли, на головы наших ребят рухнут сотни
бомб. Отбить первую атаку "мессеров" вполне способна одна пара Белова, она
может прикрыть ударную группу на те считанные секунды, которые необходимы
для сближения с бомбардировщиками.
Покачал крыльями - Ишоев и пара лейтенанта Попова тотчас подтянулись к
моему "лаггу",- приказал Белову отсечь "мессеры", скомандовал: "Атака!" и
повел свою четверку на вражеские бомбардировщики, стремительно увеличивая
скорость за счет снижения до их высоты.
Наступил момент, хорошо знакомый каждому, кто хоть раз побывал в боевой
схватке, момент, когда исчезает представление о времени и совершенные
действия не всегда являются осознанным итогом работы мозга, становятся
результатом мгновенной реакции всего организма на стремительно изменяющиеся
обстоятельства.
Мы шли "в лоб" ведущей девятке вражеских бомбардировщиков на предельной
скорости. Огонь я открыл с 400 метров, крича своим, чтобы тоже стреляли и не
сворачивали. Силуэт моего бомбера вырастал в размерах с неимоверной
быстротой. Сначала "юнкерс" вздрогнул, как бы пытаясь уйти вверх. Память
зафиксировала этот миг, отдельные, крупным планом взятые, детали фюзеляжа
вражеской машины, ствол фашистского пулемета, который должен был открыть
огонь еще до нашего столкновения. Но пилот Ю-88, избегая столкновения, не
повел самолет вверх, он бросил машину вниз. За ним нырнули под "лагги" и
остальные бомбардировщики первой девятки.
Какое-то мгновение мы оставались на прежней высоте, но этого мгновения
хватило, чтобы нырнула под "лагги" и вторая девятка. Уйдут! А до плацдарма,
где сейчас с тревогой наблюдают за армадой бомбардировщиков, всего
минута-другая полета!
Наша ударная группа методом "все вдруг" сделала разворот на сто
восемьдесят градусов, едва не столкнувшись с четверкой атаковавших ее с
хвоста "мессеров". Вражеские истребители, оборвав огонь, резко вильнули
вправо и вверх. Я заметил: в небе уже не восемь, а гораздо больше Ме-109, но
считать их не приходилось: нашей целью оставались бомбардировщики, мы должны
были заставить их отклониться от боевого курса хотя бы на несколько
градусов. Даже малейшее отклонение увело бы фашистские самолеты в сторону от
крохотного плацдарма.
Атаковать ведущую девятку "юнкерсов" сзади не удалось: не успела далеко
отойти, а впереди, метров на пятьдесят выше, показалась еще одна четверка
"мессеров" и открыла огонь по нашей группе.
Я отвернул вправо, скользнул со снижением влево и, продолжая левый