"Фазиль Искандер. Сандро из Чегема (Книга 2)" - читать интересную книгу автора

ветерком забвенья...
Боль, боль, всюду боль!

___

Когда мы пришли в ресторан, столы были сдвинуты и уставлены холодными
закусками и разнообразными бутылками. На белоснежных скатертях бросалось в
глаза:
Смородинная прозрачность красной икры. Скрежещущая свежесть зелени...
Черная икра лоснилась в большой плоской тарелке, как сексуальная смазка
тяжелой индустрии. Так и представлялось, что едят ее, обсасывая и выплевывая
подшипники, как косточки маслин.
Кротость поз молочных поросят напоминала детоубийство вообще и убийство
царевичей в особенности. Аптечная желтизна коньячных бутылок, заросли
которых, густея в голове стола, переходили в смешанный
винно-водочно-шампанский лес с совершенно одиноким экземпляром коньячной
бутылки на противоположном конце стола, как бы в знак того, что это
породистое красное дерево в принципе может расти и там, на засушливых,
удаленных от начальства землях. Плодородие столов несколько менее заметно,
но тоже ослабевало в ту сторону.
В воздухе стоял роскошный венецианский запах гниющего моря.
Возле накрытых столов, с выражением рекламного благодушия, стоял
огромный толстый директор ресторана в окружении небольшой группы официантов,
которых почему-то решили одеть в национальные костюмы.
Они стояли в легких черкесках с засученными рукавами, с выражением
свирепой решительности на лице, что придавало им вид душегубов или в лучшем
случае телохранителей огромного тела директора ресторана.
Позже, когда они начали обслуживать столы, было как-то непривычно и
даже отчасти боязно принимать от них, скажем, шампур с шашлыком или, не дай
бог, поручить им открыть бутылку шампанского.
То ли не привыкшие к своим костюмам, то ли от предгрозовой жары и всей
этой праздничной суеты, оглушившей их, они на каждую просьбу страшно
таращились, раздували ноздри, старательно дышали в ухо и ничего не понимали.
У одного из них, что стоял поближе, я попросил штопор и тут же пожалел
об этом. Увидев, что я обратил на него внимание, он хищно наклонился ко мне
и крикнул мне в ухо:
-- Что хотите просите! Ви -- гость! Гость!
Оглушив меня на одно ухо и, по-видимому, считая, что выполнил свою
задачу, он отпрянул от меня. Но тут я, разозлившись за пострадавшее ухо,
снова обернулся и снова попросил штопор, помогая движением рук осознать
назначение предмета, который я у него прошу, при этом держа голову в таком
положении, чтобы затруднить ему доступ к моему уху.
Услышав мой клич и не обращая внимания на мои руки, он быстро
наклонился надо мной, не поленился добраться до моего уха и, мгновенно
одолев мою жалкую попытку отстраниться, снова прокричал:
-- Пробочник! Это называется -- пробочник! Сейчас! С этими словами он
выпрямился, с болезненным вниманием вглядываясь, как мне показалось, в клубы
табачного дыма, подымающегося над столом, словно собираясь, как фокусник,
выхватить оттуда штопор. Но тут он неожиданно наклонился над столом и,
выхватив открытую бутылку, стоявшую невдалеке, поставил ее рядом со мной, а