"Фазиль Искандер. Рассказы (1999)" - читать интересную книгу автора

не хватает.
Тенденцию в искусстве надо доводить до кругосветного безумия, чтобы
она, обогнув земной шар, возвратилась в точку реальности, из которой вышла.
Имитатор всегда выглядит мастеровитей мастера. Мастер пашет, а имитатор
пахать не может, он тяпкой мотыжит вспаханное другим. А дураки ахают: как
хорошо обработано поле! Так он, кажется, говорил.
Кроме картин Андрея Таркилова у Николая Сергеевича хранилось более
сотни его карандашных набросков. Николай Сергеевич знал нескольких
художников, Андрей его знакомил с ними, но, как он заметил, ни один из них
так не разбрасывался своими рисунками. Это нельзя было назвать даже
щедростью. Щедрость хотя бы знает о своей щедрости. Андрей ни во что не
ставил свои наброски, если они не имели отношения к картине, над которой он
сейчас работал. Все оставалось там, где он в последний раз пил водку или
{220} чай. И что совершенно замечательно, думал Николай Сергеевич, место,
где он пил водку, в этом смысле не имело никакого преимущества над местом,
где он пил чай. Нельзя было не подивиться этому, учитывая его повышенную
склонность, к алкоголю. Одним словом, все разбрасывалось и раздаривалось. На
упреки Николая Сергеевича он отвечал:
- Всякую линию, которая чего-нибудь стоит, рука запоминает сама. А то,
чего она не запоминает, ничего не стоит.
Ему вдруг мучительно захотелось поговорить с Андреем. Андрей его
предупреждал, что из сельсовета можно дозвониться до Москвы, хотя это не
всегда просто. И председатель сельсовета сам ему несколько раз напоминал об
этом. Он в последний раз нежно разгладил листок с наброском и отправился в
сельсовет.
Кроме всего, ему надо было через Андрея передать сыну, чтобы он
приезжал сюда отдыхать со своей юной женой. У сына в квартире не было
телефона, но он баловался живописью и часто бывал в мастерской Андрея.
Перед отъездом он договаривался с сыном, что, если здесь будет все
хорошо, он его пригласит сюда. Несмотря на неустроенность холостяцкой дачи
Андрея, все здесь им понравилось. Какое наслаждение было для Николая
Сергеевича босиком ходить по голой травянистой усадебке Андрея, подошвами
ног чувствуя щекочущее прикосновение детства! Он физически ощущал, как через
босые ноги в него вливаются жизненные силы, как он молодеет от этого чудного
заземления. Как гениален все-таки миф об Антее, какая грандиозная реальность
стоит за ним! А щедрость теплого моря, а необыкновенная доброжелательность
соседей (гость Андрея!), а обильная животворящая природа!
Ему удалось довольно быстро соединиться с Москвой и поговорить с
Андреем. Он что-то сбивчиво начал рассказывать о его наброске, но Андрей
только непонятливо помыкивал.
- Кажется, у меня крыша поехала, - наконец пробурчал он, - я ясно
помню, что вытряхнул корзину с бумагами... Ты лучше скажи: хорошо вам? {221}
- Прекрасно, прекрасно! - воскликнул Николай Сергеевич. - Я никогда
так хорошо не отдыхал! Пусть Витька даст телеграмму! Мы его встретим! Пусть
прилетает быстрей!
- Зачем телеграмма, - возразил Андрей, - я ему нарисую план
местности, как я это сделал тебе. Или ты думаешь, что он тупее тебя, если
это вообще возможно?
- Ты подхамливаешь, - радостно воскликнул Николай Сергеевич, -
значит, у тебя все в порядке!