"Фазиль Искандер. Разные рассказы (4)" - читать интересную книгу автора

их всех считал бездельниками. Он и большевиков, которые тогда прятались в
лесу, считал бездельниками. Слава Богу, никто из них к нам не напрашивался
спрятать его, и потому мы им не отказывали. А то бы с нас сейчас голову
снесли. Твой дед всех, кто держал в руках винтовку, а не мотыгу, считал
бездельниками. И сейчас так считает.
И вот теперь как мне быть? Отец его в доме не потерпит, тем более, что
даже не родственник. Гнать человека, с которым всю ночь сидел за одним
столом, принимал вместе хлеб-соль, тоже неудобно. И я так решил: пусть сидит
в кукурузном амбаре. Еду я ему туда буду приносить. Амбар стоял довольно
далеко от дома, в кукурузном поле. Твой дед туда не заглядывал. А чего ему
туда заглядывать? Когда загружали амбар новым урожаем кукурузы, пол-амбара
еще было наполнено старой кукурузой. Так мы тогда жили. Благодать! И вот я
его устроил в наш амбар. Отец, конечно, ничего не знает. Дал ему матрац,
постельное белье, и он там живет. Отец дома почти не бывает, придет на обед,
а там ужинать и ложится спать.
И вот мой лаз спит по ночам, постелив на кукурузных початках постель, а
днем я ему приношу еду. Пару раз вместе с едой я ему приносил вино, и мы с
ним вместе выпивали, сидя на кукурузных початках. И тут я за ним заметил
странную дурость. Чуть зашуршит что-нибудь в амбаре, он хватает кукурузный
початок и швыряет его в сторону шума.
- Что ты делаешь? - говорю.
- У вас тут, оказывается, водятся белые мыши, - отвечает он.
- Ну и что, - говорю, - у нас в самом деле водятся белые мыши.
- Я, - говорит, - никогда не видел, что мыши могут быть белыми. Это
не к добру.
- Ты же знаешь, - говорю, - сколько скота у моего отца. Как видишь,
белые мыши нам не мешают.
- Нет, - говорит, - это не к добру. Ночью первый раз, когда я от
шороха проснулся, думал, полицейские ползут, чуть стрелять не начал.
- Хорош абрек, - говорю, - который по мышам пальбу подымает! Да тебя
люди засмеют.
- Они меня замучили, эти мыши, - говорит, - главное, белые. Я и
слыхом не сдыхал, что бывают белые мыши.
Он, дурак, даже не знал, что белые мыши среди серых мышей, как рыжие
между людьми. Редко, но встречаются.
И тут раздался шорох в углу амбара, и он начал хватать початки и кидать
в этот угол. Ну, думаю, он от страха психом стал. Но вообще швыряться
кукурузными початками, да еще чужими, по нашим обычаям грех. Кукуруза - наш
хлеб. А швыряться хлебом, да еще чужим, не положено. Но я стерпел, ничего
ему не сказал. Все-таки абрек, попросил убежище, и когда-то я сидел с ним
всю ночь за греческим столом, и мне в голову тогда не могло прийти, что он
белых мышей боится.
Да и почему человек, который боится белых мышей, прячется от полиции, я
так и не узнал. До этих белых мышей я думал, что он убил какого-нибудь
писаря и за ним полиция охотится. А теперь не знал, что и думать.
В те времена спрашивать у абрека, почему он прячется от властей или от
какого-то рода, считалось некрасивым. Если сам скажет - хорошо. Но если он
не считает нужным сказать, спрашивать неприлично.
- Не к добру, не к добру эти белые мыши, - говорит, - я это чувствую
всей шкурой.