"Фазиль Искандер. Рассказы разных лет (5)" - читать интересную книгу автора

- Потому что мы их в самом деле прятали, - отвечает дедушка просто.
- Ну а дальше, дедушка?
- На этой самой сходке была моя мама, но старшина ее не заметил,
потому что она подъехала попозже. Кая только он сказал такое, моя мама,
расталкивая сходку, подъехала к нему и давай давить его лошадью и лупцевать
камчой, да еще приговаривая: "А ты видел, как мой сын прячет абреков? А ты
видел?!"
Трое мужчин еле-еле ее остановили, отчаянная была моя мама.
- Но, дедушка, ты ведь сам сказал, что вы прятали абреков?
- Мало что прятали... Все знали, что прячем. А почему? Потому что
живем на самом отшибе. Вот они к нам и приходили. А по нашим обычаям нельзя
не впустить человека, если он просится к тебе в дом. А не впустишь, будет
еще хуже - или тебя пристрелит, или скотину уведет. Так что выходит -
лучше абрека впускать в дом, чем не впускать.
- Дедушка, - прерываю я его, - а как старшина узнал, что у вас
бывают абреки?
- Все знали. Да разве такое скроешь? Но одно дело узнать, а другое
дело об этом на сходке говорить. Это, по-нашему, считалось предательством. А
в наши времена доносчик себе курдюк недолго отращивал. Будь ты хоть
старшиной над всеми старшинами, но, если ты доносчик, рано или поздно язык
вывалишь...
- Дедушка, - пытаюсь я понять ход его мысли, - но ведь старшина был
самый главный в деревне, кому же он доносил?
- Вот самому себе и доносил...
- Дедушка, ты что-то напутал, - говорю я, - так не бывает.
- Ничего я не напутал, - отвечает дедушка, - если старшина знает и
молчит или только говорит среди своих родственников, по закону считается,
что он ничего не знал. Но если старшина говорит об этом на сходке, по закону
считается, что он знает и должен наказать. Вот и выходит, что он доносчик и
донес самому себе.
- А-а, - говорю я, - ну а что, старшина потом вам не отомстил?
- Наоборот, - говорит дедушка, - он стал нас уважать. Уж если у них
женщины такие дикие, решил он, что же связываться с мужчинами.
Дедушка снова затюкал топориком, а мне вдруг становится тоскливо.
Выходит, абреки необязательно гордые мстители и герои, выходит, что они
могут сжечь сарай или ни с того ни с сего убить человека? Мне почему-то
горько и неприятно, что среди моих любимых героев встречаются мошенники и
негодяи. Я чувствую, что это как-то заставляет меня присматриваться ко всем
абрекам, что, конечно, оскорбительно для честных и благородных разбойников.
Я горестно прохожу перед строем абреков и ищу среди них поджигателя
дедушкиного сарая. Я верю в честность большинства из них, но ничего не
поделаешь, приходится проверять вывернутые карманы рыцарей. И я чувствую,
что рыцари с вывернутыми карманами, даже если и оказались честными, уже не
совсем рыцари, и сами они это чувствуют, и от этого мне нестерпимо горько.
Что-то похожее я испытал, когда однажды отец мне сказал, что царь был
плохим человеком. Эта весть поразила меня как громом. До этого я считал, что
царь людей и царь зверей выбираются по одному и тому же закону. А так как
среди зверей считался царем лев, то есть самый сильный, самый храбрый и
самый благородный зверь, то я, естественно, считал, что люди в выборе своего
царя пользуются не менее разумными признаками.