"Фазиль Искандер. Мимоза на севере" - читать интересную книгу автора

она в последний раз звонила и звала его на встречу, а ему казалось, что все
уже ясно, что все уже и так сказано, а главное, ему было жалко покидать
застолье в доме его друга, где он с ней несколько раз был счастлив и куда
она ему догадалась позвонить, понимая, как унизителен ее звонок в дом его
друга, где она бывала в качестве его полноправной возлюбленной!
Ужас вины перед ней сотрясал его душу. Он не знал, что думать заболела
неизлечимой болезнью, стала калекой, умерла?! А тут еще ее мать ходит по
городу с широко распахнутыми глазами и смотрит сквозь него! Невыносимо! Еще
две-три встречи - и он позорно грохнется на землю и потеряет сознание!
И тогда он понял, что надо навсегда покинуть Абхазию и ехать на Север.
Почему на Север? Просто потому, что там работал его товарищ по студенческим
временам и в своих письмах усиленно зазывал его туда. Ночью перед отъездом,
преодолевая чувство вины перед женой, он ей сказал, что навсегда уезжает на
Север. К этому времени она уже понимала что-то должно случиться. В ответ она
ему сказала самое глупое и самое успокоительное из всего, что можно было
сказать:
- А как имущество делить будем?
И он окончательно уверился в правильности своего решения.
- Делить нечего, - сказал он, - я беру только чемодан со своими вещами.
Так он оказался на Севере, где руководил огромной стройкой, столь
огромной, что ему и самолет с мимозами вынуждены были простить.
Когда он стал рассказывать о женщине, которая от презрения к нему
смотрела сквозь него, я чуть не закричал, но вовремя прикрыл рот. Дело в
том, что я достаточно хорошо знал эту женщину и ее семью. Они жили на нашей
улице, и в ее дочь был влюблен мой школьный товарищ и даже посвящал ей
стихи. Впрочем, вероятно для рифмы, он был влюблен в еще одну девушку.
Как мило она высовывалась из окна веранды, стена которой низвергала
фиолетовый водопад глициний! Цвет ее глаз! "Ее глаза подражают глициниям или
глицинии подражают ее глазам?" - философствовали тогда два школьника.
Обычно она высовывалась из окна веранды, когда мы возвращались из
школы. Я думаю, что звук школьного звонка дотягивал до ее дома. И хотя она
не отвечала моему другу взаимностью, ей лестно было, что этот интересный
мальчик, да еще лучший школьный поэт, влюблен в нее.
Мы несколько раз бывали на вечеринках в ее доме. И хотя мы были
однолетки, я понимал, что эта обаятельная девушка только оттачивает о нас
зубки своей женственности. Почему-то чувствовалось, что она ждет кого-то
постарше нас. Ее мать была ужасно близорука, но, видимо, из пожизненного
кокетства никогда не надевала очки. Эта интересная сорокалетняя женщина
тогда нам казалась безнадежной старухой. А она напропалую кокетничала с
нами, над чем мы потом, оставшись наедине с другом, охотно и много смеялись.
Для дочери мы как будто были слишком юны, а для матери - нет. Однажды, когда
мы уже уходили, она, как бы шутливо подпрыгнув, поцеловала меня прямо в
губы. Я чуть в обморок не упал: за что?! И не могла же она по близорукости
спутать меня со своим мужем, который только что вошел в дом и, стоя у
дверей, обалдело оглядывал нас. Боже, если б я знал тогда, куда запрыгнет ее
дочь!
Разумеется, эта женщина просто не узнавала Рауля, и для презрения к
нему у нее не было никакого повода. Дочь ее вполне удачно вышла замуж, живет
в Киеве, у нее двое детей. Все это было мне совершенно точно известно. Уже
предположительно могу сказать, что она вышла замуж именно за того