"Фазиль Искандер. Море обаяния (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Африканец встрепенулся, словно услышал родной клич родных саванн.
Зив! Зив! воскликнул он. Буламуто подполья! Ви знайт Буламуто?
Кто же не знает Буламуто, спокойно ответил Борзов, давая осесть пене и
доливая в стаканы, выпьем за Буламуто. Когда Буламуто придет к власти,
добавил он, ставя на столик пустой стакан, надо его предупредить, чтобы он
не доверял вождям племени такамака... Они испорчены американскими
подачками...
Буламуто знай! восторженно перебил его африканец. Такамака коварна!
Установив, что молодой африканец занимается медициной, Борзов стал
рассказывать о своей великой борьбе с лысенковцами в собственном институте.
Шампанское лилось и лилось, рассказ длился и длился, времена перепутались, и
в конце концов молодому африканцу могло показаться, что Борзов последний
вавиловец, чудом уцелевший после знаменитой сессии ВАСХНИЛ.
Полностью обаяв африканца, Борзов пошел за проводницей и привел ее в
наше купе. Она сначала очень стеснялась, но потом, выпив стакан шампанского,
освоилась и не сводила с Борзова обожающих глаз.
Видимо, под влиянием этих взглядов тема непримиримого борца перешла в
адажио одиночества борца, отсутствие понимания в родном доме, невозможность
расслабиться, смягчить судьбу женской лаской. Он продолжал говорить,
медленно, но неотвратимо склоняясь к проводнице, которая замирала и замирала
в позе загипнотизированной курицы, хотя Борзов в те времена, может быть, еще
и не занимался несушками.
Я не знал, чем кончится эта сцена, исполненная, как я думал, тайного
комизма, как вдруг африканец захохотал. При этом он достал откуда-то
непомерно длинную руку, легко пересек этой рукой пространство купе и,
хлопнув Борзова по плечу, воскликнул:
Ви шут!
Я так и ахнул. Борзов посмотрел на африканца бешено стекленеющими
глазами. Я почувствовал, что африканец хотел сказать явно не то, и, опережая
гнев Борзова, пояснил:
Он хотел сказать: шутник!
Шутник! Шутник! простодушно заулыбался африканец, явно не понимая
разницы между обоими словами.
Пораспустились, пользуясь тем, что Буламутов подполье, пробормотал
Борзов, всматриваясь в африканца и стараясь обнаружить на его лице следы
тайной иронии. Но не было тайной иронии, не было! Или была?
Мир был восстановлен, но адажио кончилось, и Борзов больше не склонялся
к проводнице. Через некоторое время он встал, открыл дверь и выглянул в
коридор, ища, как мне показалось, новой добычи. Но была уже поздняя ночь, и
"коридор явно пустовал.
Вдруг Борзов обернулся. Лицо его выражало трезвый, надменный холод.
Уберите бутылки, сказал он проводнице голосом адмирала, уставшего
общаться с местными племенами.
Проводница начала поспешно убирать со стола, и африканец стал ей
помогать, однако сильно загрустив лицом.
Бывает, бывает, прощаясь, кивнул я африканцу в сторону Борзова, как бы
намекая, что причины внезапного омрачения великого человека никак не связаны
с какими-либо особенностями компании, в которой на него снизошло это
омрачение. Но африканец не внял мне и вместе с бутылками унес выражение
стойкой обиды на лице. Они ушли. Я закрыл дверь купе.