"Фазиль Искандер. Звезды и люди (Рассказы 1999)" - читать интересную книгу автора

Но Николай Сергеевич уже кое-что обдумал по дороге.
- Ночью, когда ласточки спят, - сказал он, - отлепить гнездо и
пристроить его под крышу Андрея.
В глазах старого сельского учителя мелькнул суеверный ужас. Но он
быстро взял себя в руки. Несмотря на учительство, он был еще очень
патриархальным человеком: надо гостю подарить то, что он просит.
- Пожалуйста, - сказал учитель, - берите... Но это как-то не принято...
- Разве ласточки не будут жить на новом месте?
- Почему не будут, - сказал учитель раздумчиво, - куда им деваться?..
Им же надо кормить своих птенцов... Но это у нас не принято... Я такого не
слыхал...
- Надо же один раз в жизни сделать неслыханное...
Учитель криво усмехнулся и разлил по стаканам мягко струящуюся,
пунцовую "изабеллу", как бы скромно возражая ему, как бы показывая, что
предпочитает делать слыханное.
Физик Николай Сергеевич Аверин считался и, что гораздо важнее, был
талантливым ученым. При этом он признавал, что плохо разбирается в людях.
- Это две необъятные области, - говаривал он шутливо, - нельзя
одновременно хорошо разбираться в физике и в людях. Даже нельзя одновременно
хорошо разбираться в физике и в физиках.
Из ненависти к российскому дилетантству он целиком сосредоточился на
своей области науки. Разумеется, не только из ненависти. Настоящее
наслаждение, настоящий азарт в поисках истины давала ему только наука.
Клещами логической интуиции медленно вытянутая из космоса новая
закономерность - вот сладость жизни, вот упоение!
Но и это было: ненависть к дилетантству. Любовь к универсальным идеям
обрекала его быть наивным человеком, из чего следует, что ненаивным людям
нечего делать в области универсальных идей, а это им обидно. Николай
Сергеевич знал о своей наивности, но не подозревал о ее масштабах.
Он долго любил людей своей профессии, но любовь эта почти всегда была
безответна.
- У Бога нет такой задачи - хороший физик, - говаривал он. - Бог такими
мелочами не занимается. Он ценит приближенность человека к его. Бога,
задаче. За этим он следит ревниво.
Это было хорошим утешением плохим физикам, но они этого не понимали и
злились на него, тем самым, по-видимому, удаляясь и от задачи Бога.
Недавно в институте, где он работал, возникла неимоверная в своей
подлости ситуация. Он отдыхал с одним физиком из своего института в
Прибалтике. Каждый занимался своим делом, хотя на подножном уровне их работы
исходили из общей идеи.
Во время долгих прогулок вдоль мелкого моря они много говорили, и, к
несчастью Николая Сергеевича, он этому ученому подсказал кое-что, имеющее
цитатное сходство с его собственной работой.
Внезапно уже в Москве этот физик умер, а потом почти одновременно их
работы появились в двух научных журналах. И вдруг поползли слухи, что и
работа Николая Сергеевича принадлежит умершему физику, что тот ему дал ее
посмотреть и умер, а Николай Сергеевич присвоил эту работу.
Чем фантастичней клевета, тем реальней злость, которая за ней стоит.
Слух был чудовищен по своей нелепости. Это было все равно что поющего басом
спутать с поющим тенором. Однако желающих поверить оказалось достаточно,