"Фазиль Искандер. Звезды и люди (Рассказы 1999)" - читать интересную книгу автора

интеллигентно, время от времени поправляя очки, разговаривает со своим
собеседником, зная и видя, что Николай Сергеевич стоит от него в десяти
шагах.
Звали подлеца Альфред Иванович, и сейчас Николаю Сергеевичу казалось,
что в этом имени уже заключена мировая пошлость и человек с таким именем не
может не быть подлецом.
Невыносимо было видеть это породистое, почти красивое лицо с выражением
агрессивной готовности к благородному поступку. Николаю Сергеевичу вдруг
представилось, что такие лица, вероятно, бывают у истинных карточных
шулеров, хотя сам он в карты не играл и никогда близко не видел картежников.
Хотелось бежать, бежать от него подальше! Но сколько можно бежать от
него! Надо перешибить в себе это чувство невероятной неловкости, надо забыть
о его существовании.
Легко сказать! Николаю Сергеевичу становилось все хуже и хуже. Они
сейчас стояли у входа в театр в ожидании начала спектакля. Они случайно
встретились здесь. Но так ли уж случайно? Николай Сергеевич, когда ему
предложили в институте билеты на этот нашумевший спектакль, в глубине души
предчувствовал, что Альфред Иванович может оказаться здесь, и как бы желал
этой встречи, чтобы перешибить манию брезгливого ужаса, которую он испытывал
в последнее время при виде этого человека.
Жена отказалась идти на спектакль, и он оказался один перед этим
человеком со своей манией брезгливого ужаса. Ему становилось все хуже и
хуже. До начала спектакля оставалось минут пятнадцать, и он сдался. Перестал
пытаться перешибить эту манию, вошел в театр и сел на свое место, все еще
преодолевая накатывающие на него волны дурноты. Дурнота не проходила, и он
вдруг испугался, что, если во время спектакля ему станет совсем нехорошо,
будет ужасно неудобно пробираться из ряда, вызывая у зрителей раздраженное
беспокойство.
Он встал и вышел из театра. Альфреда Ивановича у входа уже не было, он,
видимо, уже сел на свое место. Николаю Сергеевичу сейчас было так плохо, что
он даже почувствовал к Альфреду Ивановичу некоторую благодарность за то, что
тот исчез. При этом он про себя успел отметить странность этой
благодарности. Тут ему повезло. И сразу же повезло еще раз. К театру
подкатило такси с пассажирами, которые спешили на спектакль, и он сел в
такси, и шофер не стал морочить голову, что ему некогда и тому подобное, а
повез его домой по названному адресу.
...Но что же было, что произошло? Два месяца назад Альфред Иванович
ворвался к нему в кабинет, исполненный какой-то карающей решимости. Он
принес письмо-протест по поводу суда над правозащитниками. Дело было шито
белыми нитками, и суд был, по существу, закрытым, хотя это противоречило
всем законам.
- Если согласен и не боишься, подпиши, - с вызовом сказал Альфред
Иванович, стоя над ним, пока он читал письмо в правительство.
Читая письмо, Николай Сергеевич автоматически взял ручку и поднес ее к
письму.
- Ни слова не менять, - воскликнул Альфред Иванович, - или ты
подписываешь, или отказываешься! Третьего не дано!
- Отсутствие запятых тоже знак протеста? - спросил у него Николай
Сергеевич, подымая голову над письмом.
- Запятые можно, - не чувствуя юмора, согласился Альфред Иванович,