"Фазиль Искандер. Звезды и люди (Рассказы 1999)" - читать интересную книгу автора

встал. Он вскочил и вышел на балкон. Ребенок опять стоял на краю балкона и,
просунув голову между веревками, смотрел вниз. Он схватил его в охапку и,
тихо ругаясь, шлепнул на диван. Малыш не произнес ни слова.
Греков улегся в постель и теперь лежал, чутко прислушиваясь к дыханию
ребенка. Минут через десять ему показалось, что ребенок уснул. Сам он почти
до утра не мог сомкнуть глаз.
Он решил, что двух рядов веревок, которые он протянул вдоль балконной
ограды, недостаточно. Сейчас, конечно, ребенок случайно вывалиться не мог,
но он мог пролезть между веревками и соскользнуть вниз.
Утром после завтрака он обошел окрестные магазины и лавки, но веревок
нигде не продавали. Что-то надо было делать для спасения ребенка. Теперь он
был уверен, что с ним может случиться что-то страшное, если он, Греков, не
переломит ход судьбы
В одном из местных дворов он увидел длинную бельевую веревку,
протянутую между сараем и домом. Он решил ночью срезать ее и унести на свой
балкон. Впервые, будучи взрослым человеком, он решил украсть. Каким-то краем
сознания он удивился легкости своего решения. Но если вопрос стоит так: или
гибель ребенка, или украсть веревку, неужели он должен взвешивать?
Днем они купались в море. Жена после купания обычно вытягивалась на
берегу и лежала, закрыв глаза. Неподвижно так она могла лежать долго, очень
долго. А он чутко следил за ребенком, болтающимся у кромки прибоя. Обычно
малыш неохотно входил в воду, приходилось его уговаривать, а потом,
привыкнув к воде, он никак не хотел вылезать из моря.
Греков и раньше вполглаза следил за ним, чтобы откатная волна случайно
не затянула его в глубину. Но сейчас он не сводил с него глаз, хотя прибой
был очень слабым. Ребенок не умел плавать. Греков считал, что учить плавать
его рано. Но сейчас ему казалось, что даже эта слабая прибойная волна может
его неожиданно шлепнуть, он захлебнется, растеряется и утонет у самого
берега. Умом он как бы понимал, что это невероятно, но предчувствие беды его
не оставляло.
Наконец, устав следить за ним и устав любоваться стройным, загорелым
телом своего мальчика, он пошел в воду.
- Ты следи за ним, а я заплыву, - сказал он жене.
- Хорошо, - ответила она, продолжая лежать с закрытыми глазами.
- Я сказал - следи! - повысил голос Греков, сам удивляясь своему
раздражению.
Жена неохотно присела и посмотрела в сторону сына. Греков заплыл далеко
в море, и ему вдруг стало спокойно, хорошо. Сейчас он, вспоминая свои
тревоги, удивлялся им. Здесь - ни страны, ни жены, ни сына, кругом теплое,
могучее море. Сейчас он объединил их по признаку болезненного слабосилия,
которое угнетало его. Ему вдруг захотелось оставить все и плыть, плыть,
плыть в открытое море, пока хватит дыхания. Он понимал, чем это может
кончиться, но так хорошо было в море, что он с трудом в конце концов
заставил себя повернуть.
На обратном пути он издали заметил, что ребенок слишком смело вошел в
воду и ныряет. Плавать он еще не умел, но нырять кое-как уже научился.
Сейчас он был почти по грудь в воде. Так далеко он никогда не отходил от
берега. А жена опять улеглась, и с моря было трудно понять, следит она за
сыном или нет.
Сын продолжал неуклюже нырять и выскакивать из воды. Малыш не понимал,