"Фазиль Искандер. Звезды и люди (Рассказы 1999)" - читать интересную книгу автора

теперь считает клятвопреступным идти с ним на могилу матери? Но и сам
напомнить он не решился. Если Бата ничего не знает, то Назиброла все знает,
и нельзя ручаться за женщину, что ей там придет в голову в последний миг
перед могилой. И он промолчал, не напомнил.
Сафар сел на своего жеребца, даже взлетел на него - так ему хотелось
сейчас быть подальше от дома своего молочного брата. Но он сдерживал себя.
Рядом вышагивал Бата, держа за поводья украденную кобылу.
Когда они вошли в лес, Бата остановился. Дернув за поводья, и Сафар
остановил своего жеребца. Бата передал поводья кобылы Сафару.
- Сафар, - тихо и грозно сказал Бата, и Сафар вздрогнул. Он понял: все,
конец! И он вспомнил ту необыкновенную быстроту, с которой Бата прирезал
козленка и внес его на кухню, и краем глаза заметил, что длинный черный
чехол от ножа висит у Баты на боку.
- Я знаю, что ты сделал этой ночью, - продолжал Бата, - но между нами
молоко моей матери. Я не хочу мешать с кровью молоко моей матери. Я тебя не
убью. Но ты должен выполнить два моих условия. Сейчас по дороге заедешь к
своему учителю и расскажешь ему о том, что случилось этой ночью. Я хочу
спросить у твоего учителя: чему он тебя учил? У меня большой интерес к
этому. Я думаю, не пропустил ли он чего-нибудь по дороге к звездам? Я приеду
к нему завтра и спрошу об этом. Если ты не расскажешь учителю о том, что
случилось здесь этой ночью, я тебя найду и убью. И ты знаешь об этом. И еще.
По нашим обычаям, на поминках, на праздничных пирах и на других сборищах
могут встретиться и такие, как ты, дворяне, и такие, как я, крестьяне.
Берегись! Мы больше никогда не должны сидеть под одной крышей одного дома.
Если случайно мы окажемся под крышей одного дома, тихонько встань и под
любым предлогом уходи. Я тебя не трону. Поэтому отныне, оказавшись при
большом сборище людей, озирайся: нет ли меня там? Забудешься, не заметишь
меня - на месте убью! А теперь езжай! Все кончено между нами!
С этими словами он презрительно шлепнул ладонью по спине жеребца
Сафара, и украденная лошадь зарысила рядом.
Бата вернулся домой, вошел в кухню, молча взял деревянное
ведро-подойник и пошел доить коз. Подоив коз, он внес ведро в кухню, вышел
из нее, не глядя на жену, подхватил на кухонной веранде легкий пастушеский
топорик и, не оглядываясь, крикнул жене:
- Забудь о том, что случилось! Ты ни в чем не виновата! Только вымойся
как следует!
С этими словами он погнал своих коз в лес.

Покачиваясь в седле, Сафар обдумывал сказанное Батой. Он знал, что тот
ни в чем не отступится от поставленных условий. Относительно встречи за
пиршественным столом он мало беспокоился. Такая встреча при известной
осторожности была почти исключена. Но как быть с учителем? Не сказать ему
нельзя и сказать страшно трудно. Сафар был любимым учеником, и учитель им
всегда гордился.
И как быть с этой украденной лошадью? Явиться с ней к учителю
громоздить вину на вину. Придется объяснять, почему он ведет в поводу вторую
лошадь, и это усугубляло его грех: послал молочного брата увести лошадь, а
сам овладел его женой. Лошадь мешала. Завести ее в чащобу и убить? Это было
бы правильней всего - тогда она больше никогда не появится на скачках. Но он
подумал, что это слишком кровавое решение, да и слишком он любил лошадей.