"Фазиль Искандер. 13 подвиг Геракла" - читать интересную книгу автора

Иной учитель на такой пустяк не обратит внимания, другой сгоряча
выругает, но только не Харлампий Диогенович. В таких случаях он
останавливался в дверях, перекладывал журнал из руки в руку и жестом,
исполненным уважения к личности ученика, указывал на проход.
Ученик мнется, его растерянная физиономия выражает желание как-нибудь
понезаметней проскользнуть в дверь после учителя. Зато лицо Харлампия
Диогеновича выражает радостное гостеприимство, сдержанное приличием и
пониманием необычности этой минуты. Он дает знать, что само появление такого
ученика - редчайший праздник для нашего класса и лично для него, Харлампия
Диогеновича, что его никто не ожидал, и раз уж он пришел, никто не посмеет
его упрекнуть в этом маленьком опозданьице, тем более он, скромный учитель,
который, конечно же, пройдет в класс после такого замечательного ученика и
сам закроет за ним дверь в знак того, что дорогого гостя не скоро отпустят.
Все это длится несколько секунд, и в конце концов ученик, неловко
протиснувшись в дверь, спотыкающейся походкой идет на свое место.
Харлампий Диогенович смотрит ему вслед и говорит что-нибудь
великолепное. Например:
- Принц Уэльский.
Класс хохочет. И хотя мы не знаем, кто такой принц Уэльский, мы
понимаем, что в нашем классе он никак не может появиться. Ему просто здесь
нечего делать, потому что принцы в основном занимаются охотой на оленей. И
если уж ему надоест охотиться за своими оленями и он захочет посетить
какую-нибудь школу, то его обязательно поведут в первую школу, что возле
электростанции. Потому что она образцовая. В крайнем случае, если б ему
вздумалось прийти именно к нам, нас бы давно предупредили и подготовили
класс к его приходу.
Потому-то мы и смеялись, понимая, что наш ученик никак не может быть
принцем, тем более каким-то Уэльским.
Но вот Харлампий Диогенович садится на место. Класс мгновенно смолкает.
Начинается урок.
Большеголовый, маленького роста, аккуратно одетый, тщательно выбритый,
он властно и спокойно держал класс в руках. Кроме журнала, у него был
блокнотик, куда он что-то вписывал после опроса. Я не помню, чтобы он на
кого-нибудь кричал, или уговаривал заниматься, или грозил вызвать родителей
в школу. Все эти штучки были ему ни к чему.
Во время контрольных работ он и не думал бегать между рядами,
заглядывать в парты или там бдительно вскидывать голову при всяком шорохе,
как это делали другие. Нет, он спокойно читал себе что-нибудь или перебирал
четки с бусами, желтыми, как кошачьи глаза.
Списывать у него было почти бесполезно, потому что он сразу узнавал
списанную работу и начинал высмеивать ее. Так что списывали мы только в
самом крайнем случае, если уж никакого выхода не было.
Бывало, во время контрольной работы оторвется от своих четок или книги
и говорит:
- Сахаров, пересядьте, пожалуйста, к Авдеенко.
Сахаров встает и смотрит на Харлампия Диогеновича вопросительно. Он не
понимает, зачем ему, отличнику, пересаживаться к Авдеенко, который плохо
учится.
- Пожалейте Авдеенко, он может сломать шею.
Авдеенко тупо смотрит на Харлампия Диогеновича, как бы не понимая, а